Сон героя, введенный в повествование, — излюбленный композиционный прием А. С. Пушкина. Знаменательный, «пророческий» сон видит Гринев в «Капитанской дочке». Сон, предвосхищающий будущие события, посещает и Татьяну Ларину в романе «Евгений Онегин».
Снег рыхлый по колено ей;
То длинный сук ее за шею
Зацепит вдруг, то из ушей
Златые серьги вырвет силой;
То в хрупком снеге с ножки милой
Увязнет мокрый башмачок...
В бессилии Татьяна падает в снег, медведь «проворно Ее хватает и несет» в избушку, полную демонических чудовищ:
Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордой,
Там карла с хвостиком, а вот
Полужуравль и полукот.
Вдруг Татьяна узнает среди них Онегина, который здесь «хозяин». Героиня наблюдает за всем происходящим из сеней, из-за дверей, не осмеливаясь войти в комнату. Любопытствуя, она немного отворяет дверь, и ветер задувает «огонь светильников ночных». Пытаясь понять, в чем дело, Онегин отворяет дверь, и Татьяна предстает «взорам адских привидений». Затем она остается с Онегиным наедине, но уединение это неожиданно нарушают Ольга и Ленский. Онегин в гневе:
И дико он очами бродит,
И незваных гостей бранит;
Татьяна чуть жива лежит.
Спор громче, громче; вдруг Евгений
Хватает длинный нож, и вмиг
Повержен Ленский...
Сон этот весьма многозначителен. Стоит отметить, что он вызывает у нас различные литературные ассоциации. Сам сюжет его — путешествие в лес, тайное подглядывание в маленькой избушке, убийство — напоминает нам пушкинскую сказку «Жених», в которой героиня выдает за свой сон происшедшие с ней события. Со сказкой перекликаются и отдельные сцены сна Татьяны. В сказке «Жених» героиня слышит в лесной избушке «крик, хохот, песни, шум и звон», видит «разгульное похмелье». Татьяна тоже слышит «лай, хохот, пенье, свист и хлоп, Людскую молвь и конский топ». Однако сходство здесь, пожалуй, этим и исчерпывается.
Сон Татьяны напоминает нам и другой «волшебный» сон — сон Софьи в комедии Грибоедова «Горе от ума»:
Тут с громом распахнули двери
Какие-то не люди и не звери
Нас врознь — и мучили сидевшего со мной.
Он будто мне дороже всех сокровищ,
Хочу к нему — вы тащите с собой:
Нас провожают стон, рев, хохот, свист чудовищ!
Однако Софья у Грибоедова придумывает этот сон, его не было в действительности.
Стоит отметить, что сюжеты обоих снов — настоящего и выдуманного — отсылают нас к балладе Жуковского «Светлана». Как и Светлана, Татьяна гадает на святки. Она наводит зеркальце на месяц, спрашивает имя у встречного прохожего. Ложась спать, героиня снимает оберег, «поясок шелковый», собираясь гадать «на сон». Характерно, что Жуковский в своей балладе не обговаривает того, что все происходящее со Светланой, — ужасный сон. Об этом мы узнаем в конце произведения, когда наступает счастливое пробуждение. Пушкин же говорит открыто: «И снится чудный сон Татьяне». В романтической балладе Жуковского присутствуют все «атрибуты жанра»: «черный гроб», «черный вран», «темна даль», тусклый свет луны, метель и вьюга, мертвец-жених. Светлана смущена и расстроена увиденным сном, думает, что он вещает ей «горькую судьбину», однако в реальности все заканчивается хорошо — жених ее, цел и невредим, появляется у ее ворот. Тон поэта в финале становится бодрым и жизнеутверждающим:
Лучший друг нам в жизни сей
Вера в провиденье.
Благ зиждителя закон:
Здесь несчастье — лживый сон;
Счастье — пробужденье.
Совсем иные интонации слышатся в пушкинских стихах:
Но сон зловещий ей сулит
Печальных много приключений.
Сон Татьяны является «вещим». Он предвещает ей будущее замужество (видеть во сне медведя, согласно народным верованиям, предвещает женитьбу или замужество). Кроме того, медведь во сне героини является кумом Онегина, а ее муж, генерал, действительно приходится Онегину дальним родственником.
Во сне Татьяна, встав на «дрожащий гибельный мосток», переходит через бурлящий, «кипучий, темный и седой», «не скованный зимой» поток — это тоже в символической форме открывает ее будущее. Героиню ждет перевод в новое жизненное состояние, в новое качество. Шумящий, клубящийся волной поток, «не скованный зимой», символизирует в этом сне юность героини, ее девические мечтания и забавы, любовь к Онегину. Юность — лучшая пора в человеческой жизни, она действительно свободна и беззаботна, подобна сильному, бурному потоку, над которым не властны ограничения, рамки и правила зрелого, «зимнего» возраста. Сон этот как будто показывает, как героиня проходит сквозь один из периодов своей жизни.
Сон этот предваряет и будущие именины в доме Лариных. Д. Д. Благой считал, что «застольные» картины из сна героини перекликаются с описанием именин Татьяны.
Характерно, что Онегин появляется в этом сне в качестве «хозяина» демонических чудовищ, пирующих в избушке. В этой причудливой ипостаси обозначен «демонизм» героя, возведенный в N-ную степень.
Кроме того, Онегин, реакции которого совершенно непредсказуемы, пока еще для Татьяны загадка, он окружен неким романтическим ореолом. И в этом смысле он не только «чудовище», он — «чудо». Еще и поэтому герой в этом сне окружен причудливыми существами.
Известно, что сон являет собой скрытое желание человека. И в этом отношении сон Татьяны знаменателен. Она видит в Онегине своего спасителя, избавителя от пошлости и серости окружающего враждебного мира. Во сне Татьяна остается с героем наедине:
Мое! — сказал Евгений грозно,
И шайка вся сокрылась вдруг;
Осталася во тьме морозной
Стоит отметить, что сон героини в романе — не просто предваряет будущие события. Этот эпизод смещает в романе сюжетные акценты: с отношений Онегина и Татьяны внимание читателя переключается на отношения Онегина и Ленского. Сон Татьяны открывает нам ее внутренний мир, сущность ее натуры.
Миросозерцание Татьяны поэтично, исполнено народного духа, она обладает ярким, «мятежным» воображением, память ее хранит обычаи и предания старины. Она верит в приметы, любит слушать рассказы няни, в романе ее сопровождают фольклорные мотивы. Поэтому вполне естественно, что во сне героиня видит образы русских народных сказок: большого медведя, лес, избушку, чудовищ.
Н. Л. Бродский отмечает, что источником сна Татьяны могли служить «Русские сказки» Чулкова, которые были известны Пушкину. Однако в воображение Татьяны наряду с русским фольклором прочно вошли и европейские литературные традиции, среди которых — готические романы, «британской музы небылицы», с их фантастическими картинами:
Вот череп на гусиной шее
Вертится в красном колпаке,
Вот мельница вприсядку пляшет
И крыльями трещит и машет.
Сон Татьяны в романе имеет собственную композицию. Здесь мы можем выделить две части. Первая часть — это пребывание Татьяны в зимнем лесу, ее преследование медведем. Вторая часть начинается там, где медведь настигает ее, это посещение героиней избушки. Каждая из строф данного отрывка (и всего романа) построена по единому принципу: «тема — развитие — кульминация — и афористичная концовка».
В этом эпизоде Пушкин использует эмоциональные эпитеты («чудный сон», «печальной мглой», «дрожащий, гибельный мосток», «на досадную разлуку», «боязливыми шагами», «в нахмуренной красе», «нестерпимый крик»); сравнения («Как на досадную разлуку, Татьяна ропщет на ручей», «За дверью крик и звон стакана, Как на больших похоронах»), перифразу («от косматого лакея»), инверсии («И пред шумящею пучиной, Недоумения полна, Остановилася она»), эллипсис («Татьяна в лес; медведь за нею»), анафору и параллелизм («Он знак подаст: и все хлопочут; Он пьет: все пьют и все кричат; Он засмеется: все хохочут»), прямую речь.
Лексика данного отрывка разнообразна Здесь есть элементы разговорно-бытового стиля («кряхтя», «мордой»), «высокого», книжного стиля («дева», «светил ночных», «меж дерев», «очи»), славянизмы («младая»).
Мы находим в данном эпизоде аллитерации («Копыта, хоботы кривые, Хвосты хохлатые, клыки», «Вот череп на гусиной шее Вертится в красном колпаке») и ассонансы («Лай, хохот, пенье, свист и хлоп, Людская молвь и конский топ»).
Таким образом, сон Татьяны выступает как средство ее характеристики, как композиционная вставка, как «пророчество», как отражение потаенных желаний героини и потоков ее душевной жизни, как отражение ее взглядов на мир.
Образ Татьяны является одним из основных в произведении «Евгений Онегин». Эта девушка, по мнению Пушкина, олицетворяет истинную женскую красоту. Немаловажную роль играет и сон Татьяны, приснившийся ей в ту ночь, когда она гадала вместе с другими девушками. Естественно объектом гадания был Онегин.
Девушке снилось заснеженное поле. Она перешла ручей, после чего появился медведь, схватил ее и утащил к какому-то странному дому. Внутри за столом сидели какие-то монстры и чудовища, а среди них был и Онегин. Более того, выяснилось, что он являлся хозяином этого дома. Татьяне стало страшно, и Евгений отвел ее в сторону от жутких уродцев. Откуда ни возьмись во сне появляются Ольга и Ленский. Евгений Онегин хватает нож и убивает своего товарища. Татьяна тут же проснулась и поняла, что это был всего лишь сон. Однако неприятный осадок остался на душе. Кроме того, сон приснился ей не просто так, он предвещал скорую беду.
По народным поверьям переход через ручей означал скорое замужество, а медведь - неожиданность. Вскоре после сна были именины Татьяны, где Онегин решил подшутить над Ленским и стал заигрывать с Ольгой. В результате этой шутки состоялась дуэль товарищей, на которой Онегин убил друга. После этого, ни о каком счастье Татьяны и Онегина и речи быть не могло. В результате сон стал в какой-то мере вещим. К тому же, он подсказал читателю о дальнейших событиях в романе.
Живая нить, связывающая Татьяну с народом, проходит через весь роман. Отдельно в композиции выделен сон Татьяны, который становится знаком близости к народному сознанию. Описания святок, предшествующие сну Татьяны, погружают героиню в атмосферу фольклорности:
Татьяна верила преданьям
Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
Ее тревожили приметы;
Отметим, что Вяземский к этому месту текста сделал примечание:
Пушкин сам был суеверен.
Следовательно, через связь Татьяны с русской стариной мы чувствуем родство душ героини и автора, раскрывается характер Пушкина. В Михайловском Пушкин начал статью, где писал: Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу.
Отсюда напряженный интерес к приметам, обрядам, гаданиям, которые для Пушкина, наряду с народной поэзией, характеризуют склад народной души. Вера Пушкина в приметы соприкасалась, с одной стороны, с убеждением в том, что случайные события повторяются, а с другой – с сознательным стремлением усвоить черты народной психологии. Выразителем этой черты характера Пушкина явилась Татьяна, чья поэтическая вера в приметы отличается от суеверия Германна из «Пиковой Дамы», который, «имея мало истинной веры, имел множество предрассудков». Приметы же, в которые верила Татьяна, воспринимались как результат вековых наблюдений над протеканием случайных процессов. Более того, эпоха романтизма, поставив вопрос о специфике народного сознания, усматривая в традиции вековой опыт и отражение национального склада мысли, увидела в народных «суевериях» поэзию и выражение народной души. Из этого следует, что Татьяна – героиня исключительно романтическая, что и доказывает ее сон.
Итак, сон Татьяны заключает в себе одну из главных идей романа: Татьяна не могла бы так тонко чувствовать, если бы не ее близость к народу. Пушкин целенаправленно отобрал те обряды, которые были наиболее тесно связаны с душевными переживаниями влюбленной героини. Во время святок различали «святые вечера» и «страшные вечера» . Неслучайно гадания Татьяны проходили именно в страшные вечера, в то же время, когда Ленский сообщил Онегину, что тот «на той неделе» зван на именины.
Сон Татьяны имеет в тексте пушкинского романа двойной смысл. Являясь центральным для психологической характеристики «русской душою» героини романа, он также выполняет композиционную роль, связывая содержание предшествующих глав с драматическими событиями шестой главы. Сон прежде всего мотивируется психологически: он объяснен напряженными переживаниями Татьяны после «странного», не укладывающегося ни в какие романные стереотипы поведения Онегина во время объяснения в саду и специфической атмосферы святок – времени, когда девушки, согласно фольклорным представлениям, в попытках узнать свою судьбу вступают в рискованную и опасную игру с нечистой силой. Однако сон характеризует и другую сторону сознания Татьяны – ее связь с народной жизнью, фольклором. Подобно тому, как в третьей главе внутренний мир героини романа определен был тем, что она «воображалась» «героиней своих возлюбленных творцов», теперь ключом к ее сознанию делается народная поэзия. Сон Татьяны – органический сплав сказочных и песенных образов с представлениями, проникшими из святочного и свадебного обрядов. Такое переплетение фольклорных образов в фигуре святочного «суженого» оказывалось в сознании Татьяны созвучным «демонического» образу Онегина-вампира и Мельмота, который создался под воздействием романтических «небылиц» «британской музы». Потебня пишет:
Татьяна Пушкина – «русская душой», и ей снится русский сон. Этот сон предвещает выход замуж, хоть и не за милого.
Однако в сказках и народной мифологии переход через реку является также символом смерти. Это объясняет двойную природу сна Татьяны: как представления, почерпнутые из романтической литературы, так и фольклорная основа сознания героини заставляет ее сближать влекущее и ужасное, любовь и гибель.
В «Евгении Онегине», в этой бессмертной и недосягаемой поэме, Пушкин явился великим народным писателем. Он разом, самым «прозорливом», самым метким образом отметил самую глубь общества того времени. Отметив тип русского скитальца, «скитальца до наших дней и в наши дни», угадав его гениальным чутьем своим рядом с ним поставил тип положительной и бесспорной красоты русской женщины. Пушкин первый из всех русских писателей «провел перед нами образ женщины, твердость души которая черпает из народа». Главная красота этой женщины в ее правде, правде бесспорной и осязаемой, и отрицать эту правду уже нельзя. Величавый образ Татьяны Лариной, «отысканный Пушкиным в русской земле, им выведенный, поставлен перед нами уже навеки в бесспорной, смиренной и величественной красоте своей» . Татьяна – это свидетельство того мощного духа народной жизни, который может выделить образ такой неоспоримой правды. Образ этот дан, есть, его нельзя оспорить, сказать, что он выдумка или фантазия, а, может быть, идеализация поэта:
Вы созерцаете сами и соглашаетесь: да, это есть, стало быть, и дух народа, стало быть, и жизненная сила этого духа есть, и она велика и необъятна.
В Татьяне слышится вера Пушкина в русский характер, в его духовную мощь, а, значит, и надежда на русского человека. Самим существованием Татьяны высказывается авторская истина: без полного единения со своим народом, с его культурой, с родной землей не может существовать натура столь возвышенная и цельная, полная поэзии и жизни. Именно единство с природой, Россией, народом, культурой делает Татьяну существом неземным, но одновременно столь влюбленным в жизнь и во все ее проявления, что невольно восхищаешься душой столь юной, наивной, но такой твердой и непоколебимой.
Итак, мы уже знаем, что роман строится на противопоставлении Татьяны и Онегина, Татьяны и петербургского и московского света. Татьяна не зря противопоставлена в первую очередь свету, так как именно этот свет порождает Онегиных, заставляет их быть в разладе с собой, убивает их лучшие чувства. Интересно, что сказал В. Г. Белинский о Музе Пушкина:
Это – девушка-аристократка, в которой обольстительная красота и грациозность непосредственности сочетались с изяществом тона и благородною красотою.
Но автор, и не без причины, не сделал «милую Таню» девушкой-аристократкой, чтобы еще сильнее показать нам трагедию общества в целом, Онегина в частности. И уж, конечно, Татьяна не может никого обольстить, ведь это противоречило бы всей ее природе. Только человек с такой силой души, с такой преданностью своим идеалам и мечтам может противостоять пошлости и лицемерию всего света.
И вот перед нами Онегин как типичный представитель молодежи того времени:
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт…
Как рано мог он лицемерить,…
Как взор его был быстр и нежен,
Стыдлив и дерзок, а порой
Блистал послушною слезой!…
Как он умел казаться новым,…
Приятной лестью забавлять…
Не такова Татьяна: чистота ее души выявляет трагедию общества. Оттого, что Татьяна представлена «барышней уездной, с печальной думою в очах», она еще милее нашему сердцу. Разве сразу не чувствуешь в ней той искренности, того света, который она, кажется, источает? Татьяна – тип, стоящий твердо на своей почве. Она глубже Онегина и, конечно, умнее его. Она уже одним благородным инстинктом своим чувствует, где и в чем правда, что и выразилось в финале поэмы. Это тип положительной красоты, апофеоза русской женщины. Да, именно русской женщины, ибо Татьяна по сути своей «народная» героиня. Можно даже сказать, что такой красоты тип русской женщины почти уже и не повторялся в русской литературе – кроме разве Лизы в «Дворянском гнезде» Тургенева. Уже в первых главах романа чувствуется противопоставление истинно русской души Татьяны «причудницам большого света», что в полной мере отразится в конце поэмы, когда она уже непосредственно будет находиться в свете. Но уже в самом начале автор заявляет о появлении героини, искренность и душа которой сквозят в каждом ее слове и жесте:
Но полно прославлять надменных
Болтливой лирою своей;
Они не стоят ни страстей,
Ни песен, ими вдохновенных:
Слова и вздор волшебниц сих
Обманчивы… как ножки их.
Важное место в моем исследовании занимает сон Татьяны в пятой главе пушкинского романа "Евгений Онегин". Это самое загадочное место во всем произведении. Сон Татьяны - зловещий знак ее судьбы (Татьяна недоумевает и во сне, и после пробуждения, ищет толкование в соннике). Сновидение Татьяны вещее. Снится ей "чудный сон": она идет по снеговой поляне (вообще пятая глава начинается с описания зимних пейзажей; "Татьяна <…> с ее холодною красою любила русскую зиму"). Тема зимы будет сопровождать героиню все время. В Москву, на "ярмарку невест" она поедет по зимнему пути. Встреча Татьяны и Евгения происходит в Петербурге в это же время года, и сама она при встрече с Онегиным "окружена крещенским холодом", и холод этот - броня Татьяны.
Так от любви к зиме она переходит к страху перед ней, а потом зима (равнодушие и усталость) поселится внутри нее.
Отзовется в жизни и еще один мотив из сна: героиня переходит через реку, что в народных мифологических представлениях связывалось с замужеством, но и не только с ним.
Река - это своеобразный разграничитель, символизирующий деление мира на две части.
В сказочной мифологии переход через реку означал еще и смерть, то есть "иное бытие". Жизнь в замужестве для девушки - это и есть иное бытие, иная жизнь, такая же неведомая, как и смерть.
В сновидении Татьяны, таким образом, любовь и замужество соединяются с чем-то ужасным, грозящим гибелью.
С этим связан и зеркально перевернутый свадебный обряд в сновидении Татьяны. Она сама приходит к жениху (а не наоборот, как полагалось на свадьбе). В хижине, куда попадает героиня, - веселье, смех, "крик и звон стакана". Но Пушкин сразу говорит: "как на больших похоронах", что не предвещает героине ничего хорошего и одновременно намекает на потустороннюю силу. Дом жениха находится в лесу, а лес в мифологическом представлении славян - чужое, губительное пространство. За столом пируют страшные чудовища: "один в рогах с собачьей мордой", "другой с петушьей головой", "ведьма с козьей бородой", "карла с хвостиком". Но, главное, кроме них Татьяна видит того, кто "мил и страшен ей", Евгения, причем в роли хозяина (ему все подчиняются), атамана шайки нечисти, который затем убивает Ленского (в этот момент Татьяна просыпается и сразу видит Ольгу, которая являет собой полный контраст ("Авроры северной алей и легче ласточки…") мрачному сну с убийством ее (Ольги) суженого; эта ситуация отражается позже: после действительного убийства Ленского Ольга очень быстро оправляется и выходит замуж за улана ("Увы, невеста молодая своей печали неверна. Другой увлек ее внимание") в противоположность Татьяне ("Но я другому отдана и буду век ему верна").
Сон этот интригует Татьяну, она ищет ответа у Мартына Задеки, ей непонятен и загадочен сон, она не может постичь его сущность. Ответ (или это опять неверный ответ?) она найдет гораздо позже, когда, разглядывая книги Онегина в его доме, скажет: "Уже не пародия ли он". Но в этот момент (в пятой главе) Татьяна находит решение прямо противоположное. Во всей главе Онегин обрисован самыми мрачными красками: он то лихой молодец, предводитель шайки домовых, герой тех книг, которые описаны в третьей главе.
Британской музы небылицы
Тревожат сон отроковицы,
И стал теперь ее кумир
Или задумчивый Вампир,
Или Мельмот, бродяга мрачный
Иль вечный жид, или Корсар
Или таинственный Сбогар.
Другая часть пятой главы посвящена именинам Татьяны, которые по описанию тесно связаны с ее сном. Гости, съехавшиеся на праздник, удивительно напоминают тех адских созданий ("уездный франтик Петушков, - "другого с петушьей головой", а остальные - "Буянов, в пуху, в картузе с козырьком", "Флянов, обжора, взяточник и шут", "мосье Трике, остряк, недавно из Тамбова, в очках и рыжем парике" - настолько нелепы и смешны, что похожи на тех домовых). В хижине - "лай, хохот, пенье, свист и хлоп, людская молвь и конский топ", у Татьяны - "толкотня", "тревога", лай мосек", "чмоканье девиц", "шум", "хохот", "давка", "поклоны", "шарканье гостей"; во сне героине - "крик и звон стакана", на именинах - "рюмок звон". Но и на этом пиру Онегин проявляет свою демоническую сущность: сердитый на весь мир он решает отомстить Ленскому, и результатом его плохого настроения является дуэль.
Итак, в день именин самой светлой героини совершается вакханалия самых черных сил зла (при чем эпиграф подчеркивает это: светлая героиня (Светлана) - "страшные сны").
Тема сна будет сопровождать Онегина на протяжении всего романа. Резко контрастирует его "сладостный, безграничный сон" после получения письма Татьяны и "страшный, непонятный сон", в котором он чувствует себя на дуэли. Не зря он проспал время дуэли ("еще над ним летает сон"). Затем этот мотив появляется в восьмой главе, после встречи Онегина и Татьяны. Он вспоминает: "та девочка…иль это сон?...", он спрашивает себя: "Что с ним? В каком он страшном сне!"
Как ранее Татьяна, Онегин полон недоумения: та, что раньше казалась такой простой, такой доверчивой и понятной, теперь оказалась на недосягаемой высоте. Татьяна - неприступная богиня, "величавая", "законодательница зал".
Но сама героиня видит все по-другому. Ее впечатление от первых балов в Москве ("теснота", "волненье", "жар", "мельканье", "шум", "хохот", "беготня", "поклоны", - в общем "волненье света") очень напоминают "адской сволочи скаканье" из сна Татьяны.
Опять Пушкин перечисляет гостей: "Проласов, заслуживший известность низостью души", "другой диктатор бальный стоял картинкою журнальной, румян как вербный херувим", "путешественник залетный, перекрахмаленный нахал". Эти люди ничем не лучше персонажей ее сна. Но по иронии судьбы теперь она хозяйка бала, хотя и не дорожит этой "ветошью маскарада", "блеском", "шумом", "чадом".
А Онегин, видя ее среди всего этого, не может понять, как она могла так измениться. Он на балах в Петербурге оказывается в роли Татьяны на шабаше. Как и Татьяна, он пытается найти этому объяснение, но не в соннике, а в литературе, читая "Гиббона, Руссо, Манзони", "без разбора".
Сон Татьяны предопределил их будущее. Да, они меняются местами (классическая для романов ситуация несовпадения), но это далеко не так важно, как то, что вся жизнь Татьяны и Евгения не удалась, она похожа на дурной сон. Ни его, ни ее в окружающем мире никто не понимает. Даже друг для друга они не очень реальны. Татьяна "мечтой стремится … в сумрак липовых аллей, туда, где он являлся ей". И Онегин в мыслях возвращается к деревенской жизни: "то сельский дом - и у окна сидит она… и все она…".
Итак, вещий сон Татьяны - один из самых важных и интересных сюжетных ходов романа, и неспроста он расположен в пятой главе - ровно посередине романа. Сон этот определяет дальнейшее развитие событий в жизни героев, предсказывая не только будущее (дуэль), но и гораздо более отдаленное. В предпоследней строфе романа Пушкин в последний раз упоминает ключевое слово "сон".
Промчалось много, много дней
С тех пор, как юная Татьяна
И с ней Онегин в смутном сне
Являлися впервые мне…
Замыкая этот "сонный круг".
Сон Татьяны имеет в тексте пушкинского романа двойной смысл. Являясь центральным для психологической характеристики "русской душою" героини романа, он также выполняет композиционную роль, связывая содержание предшествующих глав с драматическими событиями шестой главы. Сон, прежде всего, мотивируется психологически: он объяснен напряженными переживаниями Татьяны после "странного" поведения Онегина во время объяснения в саду и специфической атмосферой святок - времени, когда девушки, согласно фольклорным представлениям, в попытках узнать свою судьбу вступают в опасную игру с нечистой силой. В связи с этим следует подчеркнуть, что сон Татьяны имеет глубоко реалистическую мотивировку.
Сон Татьяны характеризует и другую сторону сознания Татьяны - ее связь с народной жизнью, с фольклором. Сон Татьяны - органический сплав "сказочных и песенных" образов с представлениями, проникшими из святочного и свадебного обрядов. Рассмотрим отдельно предметы и действия героини во время сна.
XI-XII строфы. Переправа через реку - устойчивый символ женитьбы в свадебной поэзии.
В исследованиях А. Потебни во время гаданий "на жениха" девушки делают из прутиков мостик и кладут его под подушку во время сна, загадывая: "Кто мой суженый, кто мой ряженый, тот переведет меня через мост". Потебня А. заключает: "Татьяна у Пушкина - "русская душой", и ей снится русский сон <…>. Этот сон предвещает: выходить замуж, хоть и не за милого".
Однако в сказках и народной мифологии переход через реку является также символом смерти.
Это объясняет двойную природу образов сна Татьяны: как представления, почерпнутые из романтической литературы, так и фольклорная основа сознания героини заставляют ее сближать влекущее и ужасное, любовь и гибель.
XII строфа. Татьяне снится большой взъерошенный медведь. Связь образа медведя с символикой сватовства, брака в обрядовой поэзии отмечалась исследователями.
Медведь пыхтун,
По реке плывет,
Кому пыхнет во двор,
Кому зятем в терем,
Весьма распространен был в старину обычай сажать молодых во время свадьбы на медвежий или другой густой мех.
Однако исследователи отмечают двойную природу медведя в фольклоре: в свадебных обрядах в основном раскрывается добрая "своя", человекообразная природа персонажа, в сказочных - представляющая его хозяином леса, силой, враждебной людям, связанной с водой. В этой, второй функции медведь оказывается двойником лешего, "лесного черта", и роль его как проводника в "шалаш убогий" вполне оправдана всем комплексом народных верований.
XVI-XVII строфы. Содержание строф определено сочетанием свадебных образов с представлением об изнаночном, вывернутом дьявольском мире, в котором находится Татьяна во сне.
Во-первых, свадьба - это одновременно и похороны: "За дверью крик и звон стаканов, как на больших похоронах".
Во-вторых, это дьявольская свадьба, и поэтому весь обряд совершается "навыворот". В обычной свадьбе приезжает жених, он входит в горницу вслед за "дружкой".
Во сне Татьяны все происходит противоположным образом: прибывает в дом невеста (дом этот не обычный, а "лесной", т.е. "антидом"). Войдя, она застает сидящих за столом не гостей, а лесную нечисть. Возглавляющий их хозяин является предметом любви героини. Описание нечистой силы подчинено распространенному в культуре и иконографии средних веков изображению нечистой силы как соединению несоединимых деталей и предметов.
Сон Татьяны имеет в тексте пушкинского романа важный смысл. Он выполняет композиционную роль, связывая содержание предшествующих глав с драматическими событиями шестой главы.
О, ней знай сих страшных снов
Ты, моя Светлана!
Эти строки из баллады Жуковского «Светлана» взяты Пушкиным в качестве эпиграфа к пятой главе. Главное место в ней занимает сон Татьяны – вещий сон, который сбудется.
И снится чудный сон Татьяне.
Ей снится, будто бы она
Идет по снеговой поляне,
Печальной мглой окружена…
Сон и явь – все переплелось в сознании девушки. Природа во сне Татьяны живая, земная: бегущий ручей, мостик, сделанный из жердочек…
А насколько реально дана картина леса:
… недвижны сосны
В своей нахмуренной красе;
Отягчены их ветви все
Клоками снега; сквозь вершины
Осин, берез и лип нагих
Сияет луч светил ночных…
Татьяне страшно:
Снег рыхлый по колено ей;
То длинный сук ее за шею
Зацепит вдруг, то из ушей
Златые серьги вырвет силой…
И в этом реальном лесу с Татьяной происходят удивительные приключения. Ей встречается медведь. Почему именно он? Вспомните, а ведь одним из главных героев русских народных сказок является именно медведь. Да, Татьяна напугана, но почему-то вдруг опирается на «лапу с острыми когтями». Вообще сон Татьяны нужно читать с «Сонником». Ведь здесь за каждым образом – символ. Вот наша героиня перебирается через ручей. Ручей в толкователе снов – речь, чьи-то разговоры. Видеть медведя – к свадьбе, замужеству. Мохнатая лапа – намек на богатую жизнь. Да, потом в жизни Татьяны все это сбудется.
Но сон пока продолжается. Медведь приводит ее к таинственному шалашу, «где ярко светится окошко». Тут уж начинаются чудеса:
… за столом
Сидят чудовища кругом:
Другой с петушьей головой…
… Вот мельница вприсядку пляшет
И крыльями трещит и машет.
По «Соннику» увидеть чудовищ – к неприятностям. А если приснится свадьба («за дверью крик и звон стакана, как на больших похоронах») – быть похоронам.
И вдруг появляется Онегин, «он там хозяин, это ясно». Во сне отражаются мечты Татьяны, ее надежды, ее любовь. Евгений ласков, нежен с нею. Во сне сбылись мечты о любви.
В конце сна Татьяна видит Ольгу и Ленского, возникает ссора.
Спор громче, громче; вдруг Евгений
Хватает длинный нож, и вмиг
Повержен Ленский…
Тонкий, хоть и суеверный ум подсказывает Татьяне, не объясняя причины, что будет ссора Онегина и Ленского. И повод для этого есть: Онегин слишком холоден и себялюбив, слишком наивен Ленский. Любящее сердце помогло ей понять и предугадать приближение несчастья.
Сон Татьяны – еще раз доказательство того, насколько поэзия Пушкина близка с народной жизнью, фольклором. Мы видим сплав сказочных и песенных образов с представлениями, проникшими из святочного и свадебного обрядов. Это доказывает и подбор лексики. Вот волнующая тайна святочных гаданий: «печальная мгла», «ярко светится окошко», «…ветер дунул, загашая огонь светильников ночных». Описание нечистой силы («шайки домовых») подчинено распространенному в культуре и иконографии средних веков и в романтической литературе изображению всякой уродливой нечисти:
Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой…
Подбор других выразительных средств так точен и продуман, что у читателя складывается впечатление, будто это он находится в чарующей мгле и видит этот сказочный сон. Сон у Пушкина – «чудный», мгла – «печальная», поток – «седой», липы – «наги», кусты – «глубоко в снег погружены». Чередование эпитетов, олицетворений позволяет воссоздать дивный, фантастический мир сказочного сна. Этому способствует прием антитезы. Так, образ природы контрастирует с уродливыми чудовищами:
… кусты, стремнины
Метелью все занесены,
Глубоко в снег погружены
***
… Копыта, хоботы кривые,
Хвосты хохлатые, клыки,
Усы, кровавы языки…
Найдем во «сне» и необычные сравнения: медведь – «лохматый лакей».
Отрывок, как и все произведение (за исключением нескольких строф), написан четырехстопным ямбом. Рифма – смежная и перекрестная. Синтаксический слой отрывка в основном определяют сложные конфигурации. Возьмем, к примеру, четырнадцатую строфу пятой главы:
Татьяна в лес; медведь за ней…
Она составляет четырнадцать строчек и представляет собой всего одно предложение.
При всей художественной ценности «сна», он, без сомнения, позволяет глубже проникнуть во внутренний мир Татьяны, еще раз подтверждая ее связь с народной жизнью, фольклором. Народная поэзия становится ключом к ее сознанию.
