Андрей Платонович ПЛАТОНОВ
В ПРЕКРАСНОМ И ЯРОСТНОМ МИРЕ
(Машинист Мальцев)
В Толубеевском депо лучшим паровозным машинистом считался Александр Васильевич Мальцев.
Ему было лет тридцать, но он уже имел квалификацию машиниста первого класса и давно водил скорые поезда. Когда в наше депо прибыл первый мощный пассажирский паровоз серии "ИС", то на эту машину назначили работать Мальцева, что было вполне разумно и правильно. Помощником у Мальцева работал пожилой человек из деповских слесарей по имени Федор Петрович Драбанов, но он вскоре выдержал экзамен на машиниста и ушел работать на другую машину, а я был, вместо Драбанова, определен работать в бригаду Мальцева помощником; до того я тоже работал помощником механика, но только на старой, маломощной машине.
Я был доволен своим назначением. Машина "ИС", единственная тогда на нашем тяговом участке, одним своим видом вызывала у меня чувство воодушевления; я мог подолгу глядеть на нее, и особая растроганная радость пробуждалась во мне - столь же прекрасная, как в детстве при первом чтении стихов Пушкина. Кроме того, я желал поработать в бригаде первоклассного механика, чтобы научиться у него искусству вождения тяжелых скоростных поездов.
Александр Васильевич принял мое назначение в его бригаду спокойно и равнодушно; ему было, видимо, все равно, кто у него будет состоять в помощниках.
Перед поездкой я, как обычно, проверил все узлы машины, испытал все ее обслуживающие и вспомогательные механизмы и успокоился, считая машину готовой к поездке. Александр Васильевич видел мою работу, он следил за ней, но после меня собственными руками снова проверил состояние машины, точно он не доверял мне.
Так повторялось и впоследствии, и я уже привык к тому, что Александр Васильевич постоянно вмешивался в мои обязанности, хотя и огорчался молчаливо. Но обыкновенно, как только мы были в ходу, я забывал про свое огорчение. Отвлекаясь вниманием от приборов, следящих за состоянием бегущего паровоза, от наблюдения за работой левой машины и пути впереди, я посматривал на Мальцева. Он вел состав с отважной уверенностью великого мастера, с сосредоточенностью вдохновенного артиста, вобравшего весь внешний мир в свое внутреннее переживание и поэтому властвующего над ним. Глаза Александра Васильевича глядели вперед отвлеченно, как пустые, но я знал, что он видел ими всю дорогу впереди и всю природу, несущуюся нам навстречу, - даже воробей, сметенный с балластного откоса ветром вонзающейся в пространство машины, даже этот воробей привлекал взор Мальцева, и он поворачивал на мгновение голову вслед за воробьем: что с ним станется после нас, куда он полетел.
По нашей вине мы никогда не опаздывали; напротив, часто нас задерживали на промежуточных станциях, которые мы должны проследовать с ходу, потому что мы шли с нагоном времени и нас посредством задержек обратно вводили в график.
Обычно мы работали молча; лишь изредка Александр Васильевич, не оборачиваясь в мою сторону, стучал ключом по котлу, желая, чтобы я обратил свое внимание на какой-нибудь непорядок в режиме работы машины, или подготавливая меня к резкому изменению этого режима, чтобы я был бдителен. Я всегда понимал безмолвные указания своего старшего товарища и работал с полным усердием, однако механик по-прежнему относился ко мне, равно и к смазчику-кочегару, отчужденно и постоянно проверял на стоянках пресс-масленки, затяжку болтов в дышловых узлах, опробовал буксы на ведущих осях и прочее. Если я только что осмотрел и смазал какую-либо рабочую трущуюся часть, то Мальцев вслед за мной снова ее осматривал и смазывал, точно не считая мою работу действительной.
Я, Александр Васильевич, этот крейцкопф уже проверил, - сказал я ему однажды, когда он стал проверять эту деталь после меня.
А я сам хочу, - улыбнувшись, ответил Мальцев, и в улыбке его была грусть, поразившая меня.
Позже я понял значение его грусти и причину его постоянного равнодушия к нам. Он чувствовал свое превосходство перед нами, потому что понимал машину точнее, чем мы, и он не верил, что я или кто другой может научиться тайне его таланта, тайне видеть одновременно и попутного воробья, и сигнал впереди, ощущая в тот же момент путь, вес состава и усилие машины. Мальцев понимал, конечно, что в усердии, в старательности мы даже можем его превозмочь, но не представлял, чтобы мы больше его любили паровоз и лучше его водили поезда, - лучше, он думал, было нельзя. И Мальцеву поэтому было грустно с нами; он скучал от своего таланта, как от одиночества, не зная, как нам высказать его, чтобы мы поняли.
И мы, правда, не могли понять его умения. Я попросил однажды разрешить повести мне состав самостоятельно; Александр Васильевич позволил мне проехать километров сорок и сел на место помощника. Я повел состав, и через двадцать километров уже имел четыре минуты опоздания, а выходы с затяжных подъемов преодолевал со скоростью не более тридцати километров в час. После меня машину повел Мальцев; он брал подъемы со скоростью пятидесяти километров, и на кривых у него не забрасывало машину, как у меня, и он вскоре нагнал упущенное мною время.
Около года я работал помощником у Мальцева, с августа по июль, и 5 июля Мальцев совершил свою последнюю поездку в качестве машиниста курьерского поезда...
Мы взяли состав в восемьдесят пассажирских осей, опоздавший до нас в пути на четыре часа. Диспетчер вышел к паровозу и специально попросил Александра Васильевича сократить, сколь возможно, опоздание поезда, свести это опоздание хотя бы к трем часам, иначе ему трудно будет выдать порожняк на соседнюю дорогу. Мальцев пообещал ему нагнать время, и мы тронулись вперед.
Было восемь часов пополудни, но летний день еще длился, и солнце сияло с торжественной утренней силой. Александр Васильевич потребовал от меня держать все время давление пара в котле лишь на пол-атмосферы ниже предельного.
Через полчаса мы вышли в степь, на спокойный мягкий профиль. Мальцев довел скорость хода до девяноста километров и ниже не сдавал, наоборот на горизонталях и малых уклонах доводил скорость до ста километров. На подъемах я форсировал топку до предельной возможности и заставлял кочегара вручную загружать шуровку, в помощь стоккерной машине, ибо пар у меня садился.
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Платонов Андрей
В прекрасном и яростном мире
А. Платонов
В ПРЕКРАСНОМ И ЯРОСТНОМ МИРЕ
В Толубеевском депо лучшим паровозным машинистом считался Александр Васильевич Мальцев.
Ему было лет тридцать, но он уже имел квалификацию машиниста первого класса и давно водил скорые поезда. Когда в наше депо прибыл первый мощный пассажирский паровоз серии "ИС", то на эту машину назначили работать Мальцева, что было вполне разумно и правильно. Помощником у Мальцева работал пожилой человек из деповских слесарей по имени Федор Петрович Драбанов, но он вскоре выдержал экзамен на машиниста и ушел работать на другую машину, а я был вместо Драбанова определен работать в бригаду Мальцева помощником; до того я тоже работал помощником механика, но только на старой, маломощной машине.
Я был доволен своим назначением. Машина "ИС", единственная тогда на нашем тяговом участке, одним своим видом вызывала у меня чувство воодушевления: я мог подолгу глядеть на нее, и особая растроганная радость пробуждалась во мне, столь же прекрасная, как в детстве при первом чтении стихов Пушкина. Кроме того, я желал поработать в бригаде первоклассного механика, чтобы научиться у него искусству вождения тяжелых скоростных поездов.
Александр Васильевич принял мое назначение в его бригаду спокойно и равнодушно: ему было, видимо, все равно, кто у него будет стоять в помощниках.
Перед поездкой я, как обычно, проверил все узлы машины, испытал все ее обслуживающие и вспомогательные механизмы и успокоился, считая машину готовой к поездке. Александр Васильевич видел мою работу, он следил за ней, но после меня собственными руками снова проверил состояние машины, точно он не доверял мне.
Так повторялось и впоследствии, и я уже привык к тому, что Александр Васильевич постоянно вмешивался в мои обязанности, хотя и огорчался молчаливо. Но обыкновенно, как только мы были в ходу, я забывал про свое огорчение. Отвлекаясь вниманием от приборов, следящих за состоянием бегущего паровоза, от наблюдения за работой левой машины и пути впереди, я посматривал на Мальцева. Он вел состав с отважной уверенностью великого мастера, с сосредоточенностью вдохновенного артиста, вобравшего весь внешний мир в свое внутреннее переживание и поэтому властвующего над ним. Глаза Александра Васильевича глядели вперед, как пустые, отвлеченно, но я знал, что он видел ими всю дорогу впереди и всю природу, несущуюся нам навстречу, – даже воробей, сметенный с балластного откоса ветром вонзающейся в пространство машины, даже этот воробей привлекал взор Мальцева, и он поворачивал на мгновение голову вслед за воробьем: что с ним станется после нас, куда он полетел?
По нашей вине мы никогда не опаздывали; напротив, часто нас задерживали на промежуточных станциях, которые мы должны проследовать с ходу, потому что мы шли с нагоном времени, и нас, посредством задержек, обратно вводили в график.
Обычно мы работали молча; лишь изредка Александр Васильевич, не оборачиваясь в мою сторону, стучал ключом по котлу, желая, чтобы я обратил свое внимание на какой-нибудь непорядок в режиме работы машины, или подготавливая меня к резкому изменению этого режима, чтобы я был бдителен. Я всегда понимал безмолвные указания своего старшего товарища и работал с полным усердием, однако механик по-прежнему относился ко мне, равно и к смазчику-кочегару, отчужденно и постоянно проверял на стоянках пресс-масленки, затяжку болтов в дышловых узлах, опробовал буксы на ведущих осях и прочее. Если я только что осмотрел и смазал какую-либо рабочую трущуюся часть, то Мальцев вслед за мной снова осматривал и смазывал, точно не считая мою работу действительной.
– Я, Александр Васильевич, этот крейцкопф уже проверил, – сказал я ему однажды, когда он стал проверять эту деталь после меня.
– А я сам хочу, – улыбнувшись, ответил Мальцев, и в улыбке его была грусть, поразившая меня.
Позже я понял значение его грусти и причину его постоянного равнодушия к нам. Он чувствовал свое превосходство перед нами, потому что понимал машину точнее, чем мы, и он не верил, что я или кто другой может научиться тайне его таланта, тайне видеть одновременно и попутного воробья, и сигнал впереди, ощущая в тот же момент путь, вес состава и усилие машины. Мальцев понимал, конечно, что в усердии, в старательности мы даже можем его превозмочь, но не представлял, чтобы мы больше его любили паровоз и лучше его водили поезда, – лучше, он думал, было нельзя. И Мальцеву поэтому было грустно с нами; он скучал от своего таланта, как от одиночества, не зная, как нам высказать это, чтобы мы поняли.
И мы, правда, не могли понять его умения. Я попросил однажды разрешить повести мне состав самостоятельно: Александр Васильевич позволил мне проехать километров сорок и сел на место помощника. Я повел состав – и через двадцать километров уже имел четыре минуты опоздания, а выходы с затяжных подъемов преодолевал со скоростью не более тридцати километров в час. После меня машину повел Мальцев; он брал подъемы со скоростью пятидесяти километров, и на кривых у него не забрасывало машину, как у меня, и он вскоре нагнал упущенное мною время.
Около года я работал помощником у Мальцева, с августа по июль, и
конец ознакомительного фрагмента
Платонов Андрей
В прекрасном и яростном мире
А. Платонов
В ПРЕКРАСНОМ И ЯРОСТНОМ МИРЕ
В Толубеевском депо лучшим паровозным машинистом считался Александр Васильевич Мальцев.
Ему было лет тридцать, но он уже имел квалификацию машиниста первого класса и давно водил скорые поезда. Когда в наше депо прибыл первый мощный пассажирский паровоз серии "ИС", то на эту машину назначили работать Мальцева, что было вполне разумно и правильно. Помощником у Мальцева работал пожилой человек из деповских слесарей по имени Федор Петрович Драбанов, но он вскоре выдержал экзамен на машиниста и ушел работать на другую машину, а я был вместо Драбанова определен работать в бригаду Мальцева помощником; до того я тоже работал помощником механика, но только на старой, маломощной машине.
Я был доволен своим назначением. Машина "ИС", единственная тогда на нашем тяговом участке, одним своим видом вызывала у меня чувство воодушевления: я мог подолгу глядеть на нее, и особая растроганная радость пробуждалась во мне, столь же прекрасная, как в детстве при первом чтении стихов Пушкина. Кроме того, я желал поработать в бригаде первоклассного механика, чтобы научиться у него искусству вождения тяжелых скоростных поездов.
Александр Васильевич принял мое назначение в его бригаду спокойно и равнодушно: ему было, видимо, все равно, кто у него будет стоять в помощниках.
Перед поездкой я, как обычно, проверил все узлы машины, испытал все ее обслуживающие и вспомогательные механизмы и успокоился, считая машину готовой к поездке. Александр Васильевич видел мою работу, он следил за ней, но после меня собственными руками снова проверил состояние машины, точно он не доверял мне.
Так повторялось и впоследствии, и я уже привык к тому, что Александр Васильевич постоянно вмешивался в мои обязанности, хотя и огорчался молчаливо. Но обыкновенно, как только мы были в ходу, я забывал про свое огорчение. Отвлекаясь вниманием от приборов, следящих за состоянием бегущего паровоза, от наблюдения за работой левой машины и пути впереди, я посматривал на Мальцева. Он вел состав с отважной уверенностью великого мастера, с сосредоточенностью вдохновенного артиста, вобравшего весь внешний мир в свое внутреннее переживание и поэтому властвующего над ним. Глаза Александра Васильевича глядели вперед, как пустые, отвлеченно, но я знал, что он видел ими всю дорогу впереди и всю природу, несущуюся нам навстречу, - даже воробей, сметенный с балластного откоса ветром вонзающейся в пространство машины, даже этот воробей привлекал взор Мальцева, и он поворачивал на мгновение голову вслед за воробьем: что с ним станется после нас, куда он полетел?
По нашей вине мы никогда не опаздывали; напротив, часто нас задерживали на промежуточных станциях, которые мы должны проследовать с ходу, потому что мы шли с нагоном времени, и нас, посредством задержек, обратно вводили в график.
Обычно мы работали молча; лишь изредка Александр Васильевич, не оборачиваясь в мою сторону, стучал ключом по котлу, желая, чтобы я обратил свое внимание на какой-нибудь непорядок в режиме работы машины, или подготавливая меня к резкому изменению этого режима, чтобы я был бдителен. Я всегда понимал безмолвные указания своего старшего товарища и работал с полным усердием, однако механик по-прежнему относился ко мне, равно и к смазчику-кочегару, отчужденно и постоянно проверял на стоянках пресс-масленки, затяжку болтов в дышловых узлах, опробовал буксы на ведущих осях и прочее. Если я только что осмотрел и смазал какую-либо рабочую трущуюся часть, то Мальцев вслед за мной снова осматривал и смазывал, точно не считая мою работу действительной.
Я, Александр Васильевич, этот крейцкопф уже проверил, - сказал я ему однажды, когда он стал проверять эту деталь после меня.
А я сам хочу, - улыбнувшись, ответил Мальцев, и в улыбке его была грусть, поразившая меня.
Позже я понял значение его грусти и причину его постоянного равнодушия к нам. Он чувствовал свое превосходство перед нами, потому что понимал машину точнее, чем мы, и он не верил, что я или кто другой может научиться тайне его таланта, тайне видеть одновременно и попутного воробья, и сигнал впереди, ощущая в тот же момент путь, вес состава и усилие машины. Мальцев понимал, конечно, что в усердии, в старательности мы даже можем его превозмочь, но не представлял, чтобы мы больше его любили паровоз и лучше его водили поезда, - лучше, он думал, было нельзя. И Мальцеву поэтому было грустно с нами; он скучал от своего таланта, как от одиночества, не зная, как нам высказать это, чтобы мы поняли.
И мы, правда, не могли понять его умения. Я попросил однажды разрешить повести мне состав самостоятельно: Александр Васильевич позволил мне проехать километров сорок и сел на место помощника. Я повел состав - и через двадцать километров уже имел четыре минуты опоздания, а выходы с затяжных подъемов преодолевал со скоростью не более тридцати километров в час. После меня машину повел Мальцев; он брал подъемы со скоростью пятидесяти километров, и на кривых у него не забрасывало машину, как у меня, и он вскоре нагнал упущенное мною время.
А.П.Платонов (1899-1951)- известный советский писатель, участник Гражданской войны и Великой Отечественной. Писать начал рано, многие его произведения носили автобиографический характер. Все его произведения — это попытка писателя понять человека, помочь ему найти себя в этом «прекрасном и яростном мире», в котором так много трудностей и непредвиденных поворотов судьбы.
Рассказ « В прекрасном и яростном мире» был написан в 1937 году. В рассказе много из биографии самого писателя: он работал в железнодорожных мастерских и на паровозе помощником машиниста.
Краткое содержание
- Главный герой — Мальцев Александр Васильевич. Он считался лучшим машинистом Толубевского депо. Уже в 30 лет он имел первую квалификацию и водил скорые поезда.
- Именно Мальцеву доварили новую машину — паровоз серии « ИС». Машинистом у него был назначен довольно молодой паренёк, Костя. Это назначение Мальцев приял равнодушно — ему было всё равно, кто будет работать его помощником.
- Всю работу по подготовке паровоза, проведённую помощником, Мальцев перепроверял, словно не доверял никому.
- Мальцев вызывал восхищение тем, как он работал, как прекрасно знал своё дело, как вёл машину с уверенностью мастера.
- Работали обычно молча. Лишь изредка Мальцев стучал по котлу, что значило какую-то неполадку, и помощник быстро её устранял.
- Мальцев чувствовал своё превосходство и считал, что никто, кроме него, не сможет так хорошо разбираться в паровозе, что даже трудолюбием нельзя добиться того, чего добился он сам, что только он так сильно может любить машину. Поэтому ему было скучно со всеми. Он всегда был один и одинок.
- Но однажды в пути произошло непредвиденное. Начался вихрь, грозовую тучу несло прямо в лоб паровозу, а потом сверкнула молния, осветив всё вокруг. Начался ливень. Мальцев как-то изменился в лице, снизил скорость и, кажется, не так уверенно вёл машину. Потом он вообще проехал, не заметив предупреждающих желто и красного сигналов светофора. И только потом он сказал Косте, что ослеп. Как же мог он стол ко вести паровоз, ничего не видя! Насколько хорошо надо знать путь и саму машину, чтобы не довести до аварии.
- За данное происшествие Мальцева отдали под суд. Зрение к нему вернулось, и никто не верил, что он был слеп, когда его курьерский поезд шёл вслед товарному и чуть не столкнулся с ним, будто он случайно избежал катастрофы. Его посадили в тюрьму.
- Костя случайно узнал от друга- студента, что есть такая физическая установка, которая может вызывать искусственную молнию. Тогда он решил добиться эксперимента, чтобы проверить, подвержены ли зрительные органы Мальцева на электромагнитные разряды. Тогда будет доказано, что он действительно во время трагедии ослеп.
- Эксперимент провели, Мальцева освободили. Но во время эксперимента он снова ослеп, и уже не на несколько минут. Слишком дорогая цена была заплачена за то, чтобы Мальцева оправдали. Но следователь отмечал, что неизвестно, что лучше: слепота или осуждение невиновного.
- Через год Костя сдал экзамены на машиниста и стал сам возить паровоз. Он часто видел Мальцева, сидящего на лавочке и прислушивающегося к тому, как вывозят паровоз, готовят его к отправке.
- И однажды Костя пригласил в рейс Мальцева. Даже обещал, что тот сядет на место машиниста и они вдвоём буду вести паровоз. Так и случилось. В конце пути Мальцев снова стал видеть.
- Костя проводил его домой, «боясь оставить его одного, как родного сына, без защиты против действия внезапных и враждебных сил нашего прекрасного и яростного мира».
Размышления по поводу некоторых тем и проблем произведения
| Тема: «Труд»
Проблемы:
Герой рассказа — Мальцев — был поистине талантливым человеком, мастером своего дела, лучше его никто не знал паровозы. Не случайно ему доверили самый мощный, новый тип паровоза — «ИС».Он словно сливался с машиной, чувствовал биение «парового сердца». «…профессиональное зрение машиниста всеобъемлюще: оно обращено и внутрь паровозного механизма, и в то же время вбирает в себя окружающее пространство, словно стремясь распространить своё влияние мастера-владыки и на него ». Он весь отдавался работе. Жил ею, она была смыслом его жизни. Читатели восхищаются Мальцевым, его преданностью делом. Он действительно красив, когда весь погружён в свою работу. Однако не нужно забывать о том, что трудовая деятельность — это только часть нашей жизни. Нужно уметь видеть её смысл и в другом: в общении с близкими, знакомыми, уметь видеть всю красоту и полноту жизни, чтобы не приключилась трагедия, если вдруг по каким-то причинам человек не сможет заниматься любимой работой. Так и Мальцев, потеряв работу, опустился, постарел, жизнь стала для него лишена смысла. Помощник машиниста Костя тоже любит работу. Может, он не так талантлив, но старателен, трудолюбив. Он тоже станет машинистом. Но Костя более внимателен к людям, отзывчив. Именно он поможет вернуть справедливость и добьётся освобождения Мальцева. А затем буквально вернёт его к жизни, позволив отправиться с собой в рейс. И даже после прозрения Мальцева Костя не оставляет его, приводит домой, заботится. Да, труд занимает важное место в жизни человека. Именно в работе можно проявить себя, самореализоваться. Любимое дело преображает людей, наполняет жизнь смыслом. Однако не нужно забывать, что вокруг нас живут люди с их проблемами, радостями. Им иногда нужна наша помощь, взаимоподдержка. Это нудно помнить, даже полностью погружаясь в любимую работу. |
| Тема
: « Смысл жизни»
Проблемы:
Каждый человек не раз задумывался над тем, в чём смысл его жизни. Для одних — в любви, в заботе о близких, семье, для других в служении Родине, народу. Для третьих — в любимой работе. Но не стоит всё же ограничивать наше существование на земле чем-то одним, нужно радоваться всей полноте жизни. Мир прекрасен и природой, и людьми, которые живут рядом с нами. Именно об этом «прекрасном» мире и пишет Платонов, мире, в котором так ценится дружба и взаимоподдержка, хотя не все осознают это сразу, как герой рассказа Мальцев. Огородившись от людей, живя лишь в мире своих паровозов, он не видел людей, жил, в сущности, в одиночестве, хотя у него была жена, его окружали люди. И лишь пережив трагедию, он понял красоту человеческих отношений. Однако мир в то же время и «яростный», приносящий беды, проблемы. Это и природные явления, с которыми человек не в силах бороться(именно во время гроза Мальцев теряет зрение), это и непонимание, несправедливость окружающих (не поверили в суде, что Мальцев действительно был ослеплён и поэтому чуть не привёл своими действиями к аварии, законы людей оказались более жестокими, чем законы природы). Жизнь проходит в вечной борьбе. И эта борьба закаляет человека, делает его сильнее. Именно в ней раскрывается сущность человека (насколько порядочен Костя. Ведь именно он сумел восстановить справедливость, доказав невинность Мальцева) В борьбе с трудностями меняется и сам человек. «Прозрел» духовно Мальцев, когда понял, как по-доброму относится к нему Костя. Как он выручил его из беды, да и зрение вернулось к герою именно после того, как Кося взял Мальцева с собой с очередной рейс. Благодаря Косте Мальцев стал «видеть весь свет». Он понял, что прекрасное в мире — это не только его профессия, но и окружающие люди. Таким образом, смысл жизни- в самой жизни, в ежедневной деятельности, в общении, в умении видеть, как она, эта жизнь, прекрасна, хоть и яростна. |
|
Тема: «Путь»
Выбор пути – это сложный, порой мучительный процесс. Как жить, по какой дороге пойти, что сделать своими нравственными ориентирами? Мальцев избрал для себя свой путь. Он заключался в беззаветной преданности делу, даже любви к нему. Он весь погружался в работу. Да, мы восхищается его профессионализмом, тем, как он мастерски управляет паровозом. Однако герой не понял, что паровоз — всего лишь машина. Вокруг люди, которым нужно внимание: жена, живущая, в общем-то, одиноко, помощник Костя, которому нужно помочь овладеть профессией машиниста. Да и просто вокруг жизнь во всей её прелести. И лишь после несчастного случая пришло к герою истинное душевное прозрение. Как прекрасен другой герой — Костя. Он с увлечением овладевает новой профессией, тоже любит её. Однако он в то же время внимателен к людям. Его доброта помогла Мальцеву. Никаких обид нет в душе Кости, а лишь желание помочь, искренне, по-человечески. По его собственным словам, он “не был другом Мальцева”, да и последний относился к пареньку “без внимания и заботы”. Тем не менее Костя не оставил товарища в беде, а помог в трудную минуту. “Но я хотел защитить его от горя судьбы, я был ожесточён против роковых сил, случайно и равнодушно уничтожающих человека… Я решил не сдаваться, потому что чувствовал в себе нечто такое, чего не могло быть во внешних силах природы и в нашей судьбе, – я чувствовал свою особенность человека. И я пришёл в ожесточение и решил воспротивиться, сам ещё не зная, как это нужно сделать”. Даже когда вернулось зрение к Мальцеву, Костя не оставлял его одного, был рядом, понимая, как тому нужна его поддержка. Каждый сам выбирает свой путь. Но всё же нужно помнить, что только путь добра, справедливости, гуманности, порядочности сделает человека истинно счастливым. |
Материал подготовила: Мельникова Вера Александровна
Повествование ведётся от лица помощника машиниста Константина.
Александр Васильевич Мальцев считается лучшим паровозным машинистом в Толумбеевском депо. Лучше него паровозы не знает никто! Нет ничего удивительного в том, что когда в депо прибывает первый мощный пассажирский паровоз серии «ИС», то на эту машину назначают работать Мальцева. Помощник Мальцева, пожилой деповский слесарь Федор Петрович Драбанов, вскоре выдерживает экзамен на машиниста и уходит на другую машину, а на его место назначается Константин.
Константин доволен своим назначением, Мальцеву же всё равно, кто состоит у него в помощниках.
Александр Васильевич за работой своего помощника наблюдает, но после этого всегда самолично проверяет исправность всех механизмов.
Позже Константин понял причину его постоянного равнодушия к коллегам. Мальцев чувствует своё превосходство перед ними, потому что понимает машину точнее, чем они. Он не верит, что кто-то другой может научиться ощущать машину, путь и всё окружающее одновременно.
Константин работает у Мальцева помощником около года, и вот пятого июля приходит время последней поездки Мальцева. В этот рейс они берут состав с опозданием на четыре часа. Диспетчер просит Мальцева сократить насколько возможно этот разрыв. Пытаясь выполнить эту просьбу, Мальцев во всю мощь гонит машину вперёд. В пути их застаёт грозовая туча, и Мальцев, ослеплённый вспышкой молнии, теряет зрение, но продолжает уверенно вести состав к пункту назначения.
Константин замечает, что управляет составом Мальцев ощутимо хуже.
На пути курьерского поезда возникает другой состав. Мальцев передаёт управление в руки рассказчика, и признаётся в своей слепоте:
Аварии удаётся избежать благодаря Константину. Здесь Мальцев признаётся, что ничего не видит. На другой день зрение возвращается к нему.
Александра Васильевича отдают под суд, начинается следствие. Доказать невиновность старого машиниста практически невозможно. Мальцева сажают в тюрьму, а его помощник продолжает работать.
Зимой в областном городе Константин посещает своего брата, студента, живущего в университетском общежитии. Брат рассказывает ему, что в физической лаборатории университета есть установка Тесла для получения искусственной молнии. В голову Константину приходит некоторое соображение.
Возвратившись домой, он обдумывает свою догадку относительно установки Тесла и пишет письмо следователю, ведшему в своё время дело Мальцева, с просьбой испытать заключённого Мальцева, создав искусственную молнию. Если подверженность психики или зрительных органов Мальцева действию внезапных и близких электрических разрядов будет доказана, то его дело надо пересмотреть. Константин объясняет следователю, где находится установка Тесла, и как нужно произвести опыт над человеком. Долгое время ответа нет, но потом следователь сообщает, что областной прокурор согласился провести предложенную экспертизу в университетской физической лаборатории.
Эксперимент проводят, невиновность Мальцева доказывают, а его самого отпускают. Но в результате опыта старый машинист теряет зрение, и на этот раз оно не восстанавливается.
Константин пытается ободрить слепого старика, но это у него не получается. Тогда он говорит Мальцеву, что возьмёт его в рейс.
Во время этой поездки зрение возвращается к слепому, и повествователь разрешает ему самостоятельно вести паровоз до Толумбеева.
