Марина Ивановна Цветаева
Ты, чьи сны еще непробудны,
Чьи движенья еще тихи,
Если любишь мои стихи.
О, как солнечно и как звездно
Начат жизненный первый том,
Умоляю — пока не поздно,
Приходи посмотреть наш дом!
Будет скоро тот мир погублен,
Погляди на него тайком,
Пока тополь еще не срублен
И не продан еще наш дом.
Этот тополь! Под ним ютятся
Наши детские вечера.
Этот тополь среди акаций
Цвета пепла и серебра.
Этот мир невозвратно-чудный
Ты застанешь еще, спеши!
В переулок сходи Трехпрудный,
В эту душу моей души.
Образ московского особняка, в котором прошли детство и юность автора, постепенно приобретает мифологические черты. Он соотносится с обликом дорогого города детства, исчезающего под натиском социальных потрясений и технического прогресса. Образ дома также символизирует традиционный уклад жизни — искренних, душевных отношений, где радостные события преобладали над печальными.
Настойчивое, молящее обращение к лирическому адресату, открывающее текст 1913 г., продиктовано предчувствием скорой гибели дома в Трехпрудном переулке.
Дом Цветаевых в Трехпрудном переулке (одноэтажное здание)
Кому стоит поспешить, чтобы увидеть родовое гнездо, некогда взрастившее героиню? Образ лирического «ты» намеренно обобщен: главное качество спокойного романтичного персонажа — любовь к цветаевскому творчеству. Перечисленные характеристики вызывают в памяти образ прохожего из произведения «Идешь, на меня похожий…» — двойника субъекта речи, жизнерадостного потомка, принадлежащего будущему.
Призывая «тайком» полюбоваться старинным зданием, лирическое «я» не считает нужным сообщить об особенностях его архитектуры. Вместо этого текст изобилует иносказательными определениями, указывающими на огромное значение центрального образа в ценностной шкале героини: это место, где «солнечно» и «звездно» начался «первый том» жизни, это целый мир, наделенный сложным эпитетом «невозвратно-чудный».
В сакральную область дома включен образ тополя, который ассоциируется с милыми воспоминаниями, названными «детскими вечерами». Мотиву памяти соответствуют цветовые доминанты приглушенных оттенков: серебристого и пепельного. Последний из них указывает на сожжение как обстоятельство трагической судьбы родного уголка старой Москвы.
Тема уничтожения дома-мира представлена многочисленной лексикой. Горькие слова пророчества сопровождают просьбы посетить сакральное место. Картина безнадежного будущего дополняется с помощью комплекса однородных сказуемых, выраженных краткими страдательными причастиями: «погублен», «срублен», «продан».
В финальной строке автор конструирует выразительную иносказательную конструкцию «душа моей души», в основу которой положен плеоназм. Создавая оригинальный образ дома как души в квадрате, поэтесса подчеркивает вечную и глубинную связь лирического субъекта со священными воспоминаниями о родовом гнезде, даже исчезнувшем из реальности.
«Ты, чьи сны еще непробудны…» Марина Цветаева
Ты, чьи сны еще непробудны,
Чьи движенья еще тихи,
Если любишь мои стихи.О, как солнечно и как звездно
Начат жизненный первый том,
Умоляю — пока не поздно,
Приходи посмотреть наш дом!Будет скоро тот мир погублен,
Погляди на него тайком,
Пока тополь еще не срублен
И не продан еще наш дом.Этот тополь! Под ним ютятся
Наши детские вечера.
Этот тополь среди акаций
Цвета пепла и серебра.Этот мир невозвратно-чудный
Ты застанешь еще, спеши!
В переулок сходи Трехпрудный,
В эту душу моей души.
Анализ стихотворения Цветаевой «Ты, чьи сны еще непробудны…»
Образ московского особняка, в котором прошли детство и юность автора, постепенно приобретает мифологические черты. Он соотносится с обликом дорогого города детства, исчезающего под натиском социальных потрясений и технического прогресса. Образ дома также символизирует традиционный уклад жизни - искренних, душевных отношений, где радостные события преобладали над печальными.
Настойчивое, молящее обращение к лирическому адресату, открывающее текст 1913 г., продиктовано предчувствием скорой гибели дома в Трехпрудном переулке. Кому стоит поспешить, чтобы увидеть родовое гнездо, некогда взрастившее героиню? Образ лирического «ты» намеренно обобщен: главное качество спокойного романтичного персонажа - любовь к цветаевскому творчеству. Перечисленные характеристики вызывают в памяти образ прохожего из произведения « » - двойника субъекта речи, жизнерадостного потомка, принадлежащего будущему.
Призывая «тайком» полюбоваться старинным зданием, лирическое «я» не считает нужным сообщить об особенностях его архитектуры. Вместо этого текст изобилует иносказательными определениями, указывающими на огромное значение центрального образа в ценностной шкале героини: это место, где «солнечно» и «звездно» начался «первый том» жизни, это целый мир, наделенный сложным эпитетом «невозвратно-чудный».
В сакральную область дома включен образ тополя, который ассоциируется с милыми воспоминаниями, названными «детскими вечерами». Мотиву памяти соответствуют цветовые доминанты приглушенных оттенков: серебристого и пепельного. Последний из них указывает на сожжение как обстоятельство трагической судьбы родного уголка старой Москвы.
Тема уничтожения дома-мира представлена многочисленной лексикой. Горькие слова пророчества сопровождают просьбы посетить сакральное место. Картина безнадежного будущего дополняется с помощью комплекса однородных сказуемых, выраженных краткими страдательными причастиями: «погублен», «срублен», «продан».
В финальной строке автор конструирует выразительную иносказательную конструкцию «душа моей души», в основу которой положен . Создавая оригинальный образ дома как души в квадрате, поэтесса подчеркивает вечную и глубинную связь лирического субъекта со священными воспоминаниями о родовом гнезде, даже исчезнувшем из реальности.
Здравствуйте, дорогие мои, читатели! Давно я ничего не писала - обещаю это исправить во время длинных осенних вечеров)))
Итак, зимой этого года я случайно познакомилась с Мариной Цветаевой. Да-да! Именно познакомилась! Не как с поэтом - ведь я выпускница литературного класса) а как Цветаевой -личностью, человеком, матерью и женой, эмигранткой и гражданкой СССР. А школьные биографии не оставили в моей голове ни капли чего-то вразумительного.
Итак, зимой, я случайно в интернете прочитала краткое содержание ее нелегкой жизни. Меня все это настолько потрясло, что я решила почитать о ней более серьезную литературу - на сегодняшний момент я прочла уже три книги о Марине, и прочла бы еще, если найдутся таковые. А так как наши родственники живут недалеко от Болшево - станции где жила Марина несколько месяцев, я непременно решила посетить этот музей, чтобы еще ближе «познакомиться» с Мариной Ивановной.
Болшево - станция, в г.Королев, Московской области - именно там располагался ведомственный НКВД поселок «Новый быт», где давали служебное жилье работникам внутренних органов. Сергей Эфрон и Ариадна вернулись из эмиграции еще в 1937 году, а Марина с сыном долго не могла принять это решение - вернуться на Родину. Предчувствие беды, неуверенность в этом роковом шаге не давали Марине приехать в СССР тогда же в 37, она с сыном вернулась на «родину» только в 39 году, как раз в Болшево.
Марина ненавидела это «болшевское заточение» - этот ежедневный отупляющий труд - готовка, посуда, стирка, штопка. На Марину мгновенно легли тяготы по зарабатыванию денег, а сын-подросток вечно болел. Но страшное было еще впереди…
Первой арестовали Ариадну - крсавицу, умницу, рукодельницу и просто хорошего человека. Неизвестность. Страх, ночные толкучие очереди, к окошку чтобы узнать жив или уже нет.
Через несколько месяцев арестовали мужа - Сергея Эфрона. В очередях теперь нужно узнать за двоих. Кому денег передать, кому одеяло. И страх. В таких условиях писать стихи? Как ей это удавалось??? Поиски денег, бытовуха, страхи. Но Марина умудрялась таки иногда что-то писать.
Начались скитания по углам - в Болшево Марина больше не могла оставаться - в последнее время они с сыном спали на нетопленной веранде, вздрагивая от каждого звука. Жиили у теток мужа, снимали комнаты в коммуналках, где Марине досаждали скандальные соседи. Поиски денег и работы - надо отсылать в тюрьмы деньги, кормить ребенка, платить за жилье. Стоп. Кажется все забыли кто такая Цветаева… - это дочь великого создателя Румянцевского музея! Она писала: Мы задарили Москву. А вот Москва отторгала свою знаменитую уроженку.Ее приезд из эмиграции прошел незамеченным, как бы конспирированным, в то время как Куприна встречали очень горячо. Цветаевой негде было жить. Однажды, она была вынуждена вернуться в ненавистное Болшево и жить хотя бы там - но обнаружила что дом вскрыт неизвестными, а на веранде стоит гроб с покойником. Как так получилось, что Марину с сыном сняли с учета и лишили ее даже этого несчасного угла в лесном домике? Вот так она стала бомжом. Ее это очень обижало. «Неужели во всей Москве мне не нашлось места, если в ней находят себя колхозники и кто угодно?!»- вопрошала она. Ей неохотно помогали коллеги по поэтико-писательскому цеху - боялись - ведь муж и дочь в лагерях. Так что к безденежью и неприкаянности добавилось еще и одиночество. Ее не печатали, ее вообще не замечали… она растворилась в толпе советских граждан и лимитчиков.
Она не сразу узнала о расстреле мужа. Сын подрастал, его стало тяготить обожание матери, ее опека. Многие его откровенно недолюбливали, но для Марины, матери, это была радость и отдушина.
Войну Марина встретила в совсем уже морально и физически подавленном состоянии. Она долго не могла решиться ехать в эвакуацию или нет. Она уже в тот момент понимала, что жить ей осталось недолго, что она в тупике. Работы нет, есть нечего. Ахматову в эвакуации угощали котлетами и выносили ей помойное ведро, а к Марине приходили поболтать о стихах, подискутировать… а то, что поэту надо что-то есть - об этом никто не додумывался, помощь никто не предлагал, а просить она не умела. Пыталась искать работу - но она ведь ничего не умела - она поэт, она писала стихи и это был ее труд и хлеб. Пробовала попасть в столовую судомойкой - не приняли. Марина Цветаева… просилась судомойкой… да, как нелепо и неестественно это звучит! Как обидно за человека, за поэта, как горько!
К своему самоубийству сына она подготовила, они обсуждали это, и решили что так будет лучше. Дико, но это так.
В то утро сын ушел на общественные работы, квартирная хозяйка с семьей тоже, Марина осталась одна… Она очень спешила, чтобы никто ей не смог помешать. Никто и не помешал… Вот так, Великая Родина сделала все, чтобы изуродовать жизнь ее дочери. Великая родина убила ее мужа, уморила голодом младшую дочь, а напоследок, на десерт, решила убить наконец и Марину. Сначала как поэта, потом как человека.
«Ты, чьи сны еще непробудны...»
…
Будет скоро тот мир погублен,
Погляди на него тайком,
Пока тополь еще не срублен
И не продан еще наш дом.
П.С. Данный опус прошу рассматривать как субъективное мнение, не претендующее на истину. Это мой личный опыт знакомства с Мариной, я тАк ее поняла, такой ее узнала. Я ее поняла и приняла, и полюбила.
