О стрелецком бунте вкратце

Streleckiy bunt 1682

Одним из знаковых восстаний в Московском княжестве стал стрелецкий бунт 1698 года. Если в обычно недовольство вспыхивало меж простых людей, то в этот раз взбунтовались стрелецкие полки, жалуясь на тяжкую службу, длительные походы и бесчинства руководящего состава. Однако реальной подоплекой этому событию была попытка царевны Софьи Алексеевной узурпировать власть в княжестве.
В Москву в марте 1698 года прибыли без малого две сотни стрельцов, призванные царевной. Она доказывала, что Петр I не приходится ей братом, и надеялась таким образом свергнуть его, захватив трон.

Стрельцы попытались захватить Москву, однако 4 апреля Семеновский полк выбил заговорщиков из столицы, которые затем вернулись в свои полки и стали разлагать в них дисциплину. В результате этого 6 июня стрельцы сместили свое руководство, и в числе 2200 человек стали воевать за царевну Софью. Правительство предприняло адекватные меры, и направило вдвое больший отряд против повстанцев. Уже спустя 4 дня они были разбиты в бою у Воскресенского монастыря. Таким образом, стрелецкий бунт, кратко говоря, был неудачным. Единственное серьезное сражение в этом бунте было, по сути, просто расстрелом восставших из артиллерийских орудий, которых у правительственных войск было в 6 раз больше.

Многие повстанцы погибли, часть была взята в плен. 22 и 28 июня 56 повстанцев были повешены, 2 июля также были казнены 74 повстанца, бежавших в Москву. 140 человек были сосланы, а остальные участники «отделались» ссылкой в ближайшие города и монастыри. Петр I, узнав о бунте, в срочном порядке вернулся в страну, начав вторую волну преследования восставших. Всего были казнены более двух тысяч стрельцов, в том числе не принимавших непосредственного участия в бунте, шесть сотен стрельцов были сосланы. При этом пятерым повстанцам царь отрубил головы своими руками.

История знает немало примеров, когда в результате переворотов, устроенных военными, страны резко меняли свой внешне- и внутреннеполитический курс. Путчи и попытки захватить власть, опираясь на армию, случались и в России. Одной из них стал стрелецкий бунт 1698 года. Его причинам, участникам и их дальнейшей судьбе посвящена эта статья.

Предыстория стрелецкого бунта 1698 года

В 1682 году умер бездетным царь Федор Алексеевич. Самыми вероятными претендентами на трон были его младшие братья — слабый здоровьем 16-летний Иван и 10-летний Петр. У обоих царевичей была мощная поддержка в лице их родственников Милославских и Нарышкиных. Кроме того, за Ивана была его родная сестра, царевна Софья, имевшая влияние на бояр, а Петра хотел видеть на троне патриарх Иоаким. Последний объявил мальчика царем, что не понравилось Милославским. Тогда они вместе с Софьей спровоцировали стрелецкий бунт, впоследствии названный Хованщиной.

Жертвами восстания стали брат царицы Натальи и другие родственники, а ее отец (дед Петра Первого) был насильно пострижен в монахи. Утихомирить стрельцов удалось, лишь выплатив им всю задолженность по жалованию и согласившись на то, чтобы Петр правил вместе с братом Иваном, а до их совершеннолетия функции регента исполняла Софья.

Положение стрельцов к концу 17 века

Чтобы понять причины стрелецкого бунта 1698 года, следует познакомиться с положением этой категории служивых людей.

В середине 16 века в России была сформирована первая регулярная армия. Она состояла из стрелецких пеших частей. Особо привилегированными были московские стрельцы, на которых часто опирались придворные политические партии.

Столичные стрельцы селились в замоскворецких слободах и считались зажиточной категорией населения. Они не только получали неплохое жалование, но и имели право заниматься торговлей и промыслами, не обременяя себя так называемыми посадскими повинностями.

Азовские походы

Истоки стрелецкого бунта 1698 года следует искать в событиях, которые происходили за тысячи верст от Москвы несколькими годами ранее. Как известно, в последние годы своего регентства вела войну против Османской империи, атакуя преимущественно крымских татар. После ее заточения в монастырь Петр Первый решил продолжить борьбу за выход к Черному морю. С этой целью он отправил к Азову войска, включая 12 стрелецких полков. Они поступили под командование Патрика Гордона и что вызвало недовольство у москвичей. Стрельцы считали, что офицеры-иноземцы специально посылают их в самые опасные участки линии фронта. В некоторой степени их жалобы были обоснованы, так как соратники Петра действительно оберегали Семеновский и Преображенские полки, которые были любимыми детищами царя.

Стрелецкий бунт 1698: предпосылки

После взятия Азова «москвичам» не разрешили вернуться в столицу, поручив им нести гарнизонную службу в крепости. На остальных стрельцов возложили обязанности по восстановлению поврежденных и строительству новых бастионов, а также по отражению вторжений турок. Такое положение сохранялось вплоть до 1697 года, когда полкам под командованием Ф. Колзакова, И. Черного, А. Чубарова и Т. Гундертмарка было предписано отправиться в Великие Луки, чтобы охранять польско-литовскую границу. Недовольство стрельцов подогревалось еще и тем, что им давно не выплачивалось жалование, а дисциплинарные требования становились строже день ото дня. Многих беспокоила и оторванность от семей, тем более что из столицы приходили неутешительные вести. В частности, в письмах из дома сообщалось, что жены, дети и родители бедствуют, так как не в состоянии заниматься промыслами без участия мужчин, а высланных денег не хватает даже на пропитание.

Начало восстания

В 1697-м Петр Первый отбыл в Европу с Великим посольством. Управлять страной на время своего отсутствия молодой государь назначил князя-кесаря Федора Ромодановского. Весной 1698 года в Москву прибыли 175 стрельцов, дезертировавших из частей, дислоцированных на литовской границе. Они сообщили, что пришли просить о выплате жалования, так как их товарищи страдают от «бескормицы». Эта просьба была удовлетворена, о чем было сообщено царю в письме, которое написал Ромодановский.

Тем не менее стрельцы не спешили уезжать, мотивируя это тем, что ждут, когда просохнут дороги. Их пытались выдворить и даже арестовать. Однако москвичи не дали «своих» в обиду. Тогда стрельцы укрылись в Замоскворецкой слободе и послали связных к царевне Софье, заточенной в Новодевичий монастырь.

В начале апреля при содействии посадских людей смог обратить бунтарей в бегство и заставить их покинуть столицу.

Наступление на Москву

Участники стрелецкого бунта 1698 года, добравшиеся до своих полков, стали вести агитацию и подбивать товарищей идти на столицу. Они читали им письма, якобы написанные Софьей, и распространяли слухи о том, что Петр отказался о православия и даже умер на чужбине.

В конце мая 4 стрелецких полка перевели из Великих Лук в Торопец. Там их встретил воевода Михаил Ромодановский, который потребовал выдать зачинщиков смуты. Стрельцы отказались и решили идти на Москву.

В начале лета Петру доложили о восстании, и он приказал немедленно расправиться с бунтарями. В памяти молодого царя были свежи воспоминания детства о том, как на его глазах стрельцы растерзали родню его матери, поэтому он не собирался никого щадить.

Взбунтовавшиеся полки в количестве около 2200 человек дошли до стен Воскресенского расположенного на берегу реки Истра, в 40 км от Москвы. Там их уже поджидали правительственные войска.

Сражение

Царские воеводы, несмотря на свое превосходство в вооружении и количестве живой силы, предприняли несколько попыток закончить дело миром.

В частности, за несколько часов до начала схватки Патрик Гордон отправился к мятежникам, пытаясь уговорить их не идти в столицу. Однако они твердили, что обязательно должны хотя бы ненадолго повидаться с семьями, с которыми были разлучены в течение нескольких лет.

После того как Гордон понял, что мирным путем дела не решить, он дал залп из 25 орудий. Вся баталия длилась около часа, так как после третьего залпа из пушек бунтари сдались. Так завершился стрелецкий бунт 1698 года.

Казни

В подавлении бунта, кроме Гордона, принимали участие петровские полководцы Алексей Шеин, Иван Кольцов-Мосальский и Аникита Репнин.

После ареста бунтарей следствие вел Федор Ромодановский. Ему помогал Шеин. Через некоторое время к ним присоединился Петр Первый, вернувшийся из Европы.

Все зачинщики были казнены. Некоторым отрубал головы сам царь.

Теперь вы знаете, кто участвовал в подавлении стрелецкого бунта 1698 года и что вызвало недовольство московских ратников.

После падения Софьи стрельцам жилось худо.

Отправляясь в Европу, Петр I послал четыре стрелецких полка в Азов. Они там укрепляли город, несли боевую службу. На смену им были посланы новые полки, а прежним из Азова повелели идти не в Москву, а в Великие Луки - на российско-литовскую границу. Им-то хотелось к женам, а их - воинов - послали охранять границу. Тут-то стрельцы и проявили свое недовольство; 175 человек при оружии покинули боевой пост и явились в Москву просить царя отпустить их, очень уставших, изнемогших, в Москву.

Бояре, отвечавшие за решение подобных проблем, проявили мягкотелость (впрочем, оправданную). Они арестовали четырех стрельцов, но остальные вступились за товарищей, отбили их и стали буянить. Их с трудом утихомирили, уговорили отправиться по месту службы. Согласно показаниям следствия, произведенного позже, двое стрельцов побывали в гостях у царевны Софьи. Но прямых улик против нее не было добыто.

Однако во время бунта стрельцами были высказаны, между прочим, следующие жалобы: «Будучи под Азовом, умышлением еретика-иноземца, Францка Лефорта, чтобы благочестию великое препятствие учинить, чин их, московских стрельцов, подвел он, Францко, под стену безвременно, и, ставя в самых нужных в крови местах, побито их множество; его же умышлением делан под их шанцы, и тем подкопом он их же побил человек с 300 и больше».

Это - очень важное, показательное письмо!

Стрельцы ругают в нем любимца Петра I, еретика-иноземца, ни словом не вспоминая князя Голицына, который, во-первых, с французскими иезуитами беседовать любил, а во-вторых, оба Крымских похода провел крайне неудачно. Почему же стрельцы забыли два Крымских похода и обиделись на руководителей Азовских походов?

Петру I так и не удалось отыскать переписку Софьи со стрельцами, поэтому говорить о том, что царевна являлась руководителем заговора и мятежа нельзя. Но все косвенные улики показывают, что нити бунта 1698г. ведут в Новодевичий монастырь, где находилась Софья, и одной из косвенных улик является письмо, выдержка из которого приведена выше. Стрельцы не просто жаловались царю на худое свое житье, они говорили ему эдак, вскользь, что Лефорта он зря в дружки свои записал, что Азовские походы не такие уж удачные.

В те же дни стрелецкого выступления по столице прошел страшный слух о том, что Петр I в Европе умер. Бояре запаниковали. Из-за весенней распутицы почта долго не поступала, и это обстоятельство еще более встревожило бояр. Как бы то ни было, а весной 1698г. со стрельцами удалось договориться. Но Петра I такой исход дела не порадовал. Он писал Федору Юрьевичу Ромодановскому, возглавлявшему Преображенский приказ: «В том же письме объявлен бунт от стрельцов, и что вашим правительством и службою солдат усмирен.

Зело радуемся, только зело мне печально и досадно на тебя, для чего ты сего дела в розыск не вступил. Бог тебя судит! Не так было говорено на загородном дворце в сенях. А буде думаете, что мы пропали (для того, что почты задерживались) и для того боясь, и в дело не вступаешь; воистину, скорее бы почта весть была; только, слава Богу, ни один не умер: все живы. Я не знаю, откуда на вас такой страх бабий! Мало ль живет, что почты пропадают?.. Неколи ничего ожидать с такою трусостью! Пожалуй, не осердись: воистину от болезни сердца писал».

Петр понял и цели заговора, и очаг, откуда распространялся огонь, и причину «страха бабьего» у бояр. Он уже знал, что нужно делать. Но Ромодановский еще сомневался. В конце мая был издан указ стрельцам оставаться на местах, а тех, кто покинет службу и вернется в столицу - посылать в Малороссию на вечное житье. Жить там в тот век было несладко.

Стрельцы не подчинились. С Литовской границы сбежали 50 стрельцов: их арестовали, но соратники выручили друзей. Маслов, один из стрельцов, зачитал письмо от Софьи. В нем царевна уговаривала воинов явиться в Москву и разбить лагерь неподалеку от Новодевичьего монастыря. А если стрельцов не пустят в столицу воины Петра, то нужно разгромить их. За такое письмо (если бы его нашли) Софье грозила бы смертная казнь. Маслов зачитал соратникам обращение царевны, стрельцы решили идти на Москву. Столица всполошилась. Из города по деревням потянулись люди, бедные и богатые. События 1682г. помнили многие. Бояре доверили войско Шеину, в помощники ему назначили генерала Гордона и князя Кольцова-Масальского. Гордон перекрыл подходы к Воскресенскому монастырю, куда устремились мятежники. Стрельцы увидели перед собой силу, и спесь их угасла. Слегка. Гордон не хотел кровопролития и пытался миром окончить дело. Стрельцы стояли на своем: нас незаслуженно обижают, посылают в самые трудные места, не дают увидеть жен, стариков-родителей.

Гордон проявил терпение. Он не спешил. За время переговоров немецкий артиллерист полковник Краге расставил пушки так, что лагерь стрельцов оказался под перекрестным огнем.

Утром 18 июня Гордон вновь пытался договориться со стрельцами. Они заявили, что либо войдут в Москву, либо погибнут в бою. Им очень хотелось обнять своих жен и детей! А может, быть, им хотелось освободить Софью, привести ее в Кремль?

Генерал Гордон вернулся на свои позиции, и московские пушки дали залп - снаряды полетели на лагерь противника. Следующие 4 залпа сгубили много стрельцов, а они не могли дать достойный отпор Гордону. Сражение продолжалось недолго. Бунтовщиков переловили и отправили в темницы Воскресенского монастыря. Начался розыск. Царю послали очередное письмо. Оно застало его в Вене. Петр I, не мешкая, выехал в Россию.

Пытаясь отыскать письмо Софьи, розыск и дознание бояре вели по всем правилам тогдашней «пыточной» науки. Но стрельцы не сдали царевну: самые жестокие пытки выдержали они, ни намеком не обмолвились о письме. Бояр это устроило. Они повелели повесить «всего» 56 человек, остальных заключили в темницы разных монастырей. (По сведениям генерала Гордона, воевода Шеин, руководивший дознанием, приказал повесить около 130 человек, отправить в монастыри 1845 человек, из которых впоследствии сбежало 109 человек.)

В столицу явился Петр I. 26 августа в селе Преображенское он начал преображать Россию: самодержец лично обрезал боярам бороды, укорачивал длинные одежды, приказывал одеваться по-европейски. Стрельцы, борцы за русскую старину, молча наблюдали за происходящим обновлением. Они боялись худшего, и худшее пришло.

В середине сентября царь приказал свезти в Москву и ближайшее Подмосковье провинившихся стрельцов, и началось страшное следствие. В Преображенском Ф. Ю. Ромодановский, получивший нагоняй от Петра, исправлял свою ошибку. В 14 -ти специально оборудованных камерах производились пытки. Руки стрельцам за спиной привязывали к перекладине, били несчастных кнутом «до крови на виске». Если пытаемый не сдавался, не наговаривал на себя, то его выводили на улицу, где горели 30 костров. Многие пытку углями не выносили, кричали, но даже в диком крике не сдавали Софью. Не руководила она заговором! Некоторые воины пыток не выдерживали, «сознавались», что хотели перебить иностранцев в Немецкой слободе и посадить на русский престол Софью. Но даже поджаренные, истекающие кровью стрельцы, даже в полуобморочном состоянии не сдавали царевну: она не участвовала в мятеже.

Петр повелел пытать еще изощреннее. И тогда те, что послабее, не вынесли. Оказывается, стрелец Васька Тума получил письмо Софьино от нищенки. Нищую нашли. Васька признал ее. Она не признала его, и даже под пытками не созналась ни в чем.

На допросы и пытки брали слуг царевны, сестру ее Марфу. Ничего они не сказали. Следствие зашло в тупик. Пора было кончать со стрельцами. В последний день сентября перед воротами Белого города плотники установили виселицы. Патриарх попытался приостановить расправу. Петр I обошелся с ним сурово. Монарху не нужны были патриархи, царь разговаривал с владыкой как с мальчишкой. Остановить Петра не смог бы никто. Если верить некоторым данным, сын Тишайшего собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам перед тем, как длинная вереница телег потянулась из Преображенского к виселицам, аккуратно расставленным перед воротами Белого города.

На каждой телеге со свечами в руках сидели, угрюмо озираясь, по два приговоренных. За телегами шли стрельчихи и их дети, стрельчата. И стоял бабий вой над Москвой. В первый день повесили 201 стрельца. Затем был устроен перерыв на 11 дней. Продолжились пытки...

С 11 по 21 октября в Москве ежедневно казнили изменников. На Красной площади, в Преображенском, у ворот Белого города, неподалеку от Новодевичьего монастыря: перед окнами кельи, в которой проживала Софья, повесили 195 человек. В феврале казнили 177 человек. К делу стрельцов царь возвращался вплоть до 1707г., когда казнили наконец-то Маслова, читавшего «письмо Софьи» соратникам.

Казни стрельцов в Москве при Петре I. Гравюра из книги И. Корба «Дневник путешествия в Московию в 1698г.». 1700г.

Уцелевших после казни воинов разбросали по тюрьмам, а тех, кому уж совсем повезло, сослали в приграничные города на каторжные работы. Некоторые добросердечные люди обвиняют в неоправданной жестокости Великого Преобразователя Петра I, но жестокость та была оправданной, как это ни печально звучит. «Стрелец Жукова полка, Кривой, содержащийся в Вологодской тюрьме, со зверским бешенством кричал перед другими колодниками и посторонними людьми: «Ныне нашу братию, стрельцов, прирубили, а остальных посылают в Сибирь: только нашей братии во всех странах и в Сибири осталось много. И в Москве у нас зубы есть, будет в наших руках и тот, кто нас пластал и вешал. Самому ему торчать на коле».

Петр I знал о настроениях стрельцов, иллюзий по отношению к ним он не питал. И в бедах этих воинов «боярского века», «бунташного века» в большей степени повинна царевна Софья, чем ее великий брат. Политика несостоявшейся «самодержицы», опиравшейся на силу стрелецких полков, избаловала воинов; выборные стрельцы и полковники ощущали себя государственными людьми, и это их ощущение передавалось несчастным воинам. Софья и только Софья повинна в трагедии 1698г.

Расправа над стрельцами

Уверенная и смелая расправа над стрельцами, напугавшая даже европейских дипломатов и политиков, показала, что из шумного, увлекающегося мальчика и неугомонного юноши, Петр I превратился в решительного государственного деятеля, готового пойти на все ради достижения своих целей. А они у российского монарха уже определились: обновление снизу доверху всех сфер жизни и быта державы, реформа государственного управления в центре - в Москве, и на местах - во всех городах страны, организация светского высшего образования, реорганизация армии, коренное изменение взаимоотношений между Церковью и государством, развитие промышленности, кораблестроения... и так далее вплоть до изменения летосчисления на европейское. По глубине и всеохватности преобразования Петра I являются уникальными даже в насыщенной событиями мировой истории.

В сентябре 1698г. Петр I отправил Евдокию Федоровну в суздальский Покровский монастырь. Она не верила, что он охладел к ней навсегда. А у него к ней, может быть, и не было никогда никаких нежных чувств. Женился он на ней по воле матушки, а теперь, когда Натальи Кирилловны не стало, Петр I потянулся к новым женщинам. Любви он искал, не обращая внимания на старые обычаи, на церковные обряды и законы. Он увлекся немкой Анной Монс. И повелел Евдокию насильно постричь в монахини. Евдокия сопротивлялась, не желала принять постриг добровольно. Надеялась на то, что угомонится муж, набегается по немкам да в семью вернется, еще любила она жизнь светскую.

Архимандрит суздальского Покровского монастыря, жалея Евдокию, отказался творить незаконное, богопротивное дело, и его отправили в Преображенский приказ - на пытки.

Но главное, что интересовало царя, - создание флота. Еще стрельцов не всех перевешали, а Петр уже в Воронеж уехал, чтобы лично проследить, как там строят суда. В это время из Турции пришла весть о том, что русский дипломат Возницын заключил с Османской империей не очень выгодное перемирие - всего на 2 года. Маловато! Петру нужен был прочный мир с южным соседом перед войной со Швецией. Уже в 1698-1699 гг. монарх знал, что эта воина за год-два не закончится. И он решил продолжить переговоры с турками.

Вернувшись из Воронежа, царь задумал новое дело: издал указ об учреждении Бурмистерской палаты. Он дал право самоуправления тяглым общинам посредством выборных Бурмистерских палат. Эти палаты (а за ними и все тяглые люди) были изъяты из ведения воевод и подчинены московской Бурмистерской палате, также выборной.

Царица Евдокия Федоровна в монашеском платье (с литогр. К. Эргота)

Воеводы лишились права «заведовать» торговыми людьми, а значит, и возможности наживаться за счет купцов. Теперь за этим следили выборные бурмистры из купцов. Местные органы самоуправления могли судить воевод за притеснения купцов и зависели от московской бурмистерской палаты. Цель этого преобразования была двойная: оно должно было «избавить торговое и промышленное сословие от тех утеснений, какие оно терпело от приказов и воевод» и повысить на местах сборы в казну. Идею реформы Петр I заимствовал в европейском муниципальном городском строе.

Не успели люди понять, что же им даст эта реформа, а царь уже снарядил «дипломатический флот» в Турцию. Русские еще не прибыли в Константинополь, а Петр I уже отменил празднование Нового года 1 сентября, перенес праздник на 1 января и приказал праздновать новый 1700-й год целых 7 дней.

Погулять-то русские люди, особенно в Новый год, да семь дней кряду, да под фейерверки и пушечную стрельбу, да с мохнатыми елочками, выставленными по указу царя перед воротами домов, ни в жизнь бы не отказались! Гуляли они и радовались. И невдомек им было: почему же царь Новый год перенес? Какая с того выгода? А выгода была в экономии летнего, страдного времени...

Не успели русские люди к новому Новому году привыкнуть, а на их головы посыпались один за другим указы: о бородах и одежде, свадьбах и женитьбе (родители теперь не имели права принуждать детей вступать в брак), о запрещении носить острые ножи и заниматься всем, кому ни захочется, врачеванием...

Подготовка к войне со Швецией

В это же время Петр I проводит дипломатическую подготовку к войне со Швецией. Осенью в Преображенском втайне он провел переговоры с Паткулем, посланником польского короля Августа, после чего заключил договор, обязавшись поддержать Польшу в войне против Швеции - но только после того, как будет подписан договор о мире между Россией и Турцией.

Дания начала военные действия против герцогства Голштейн-Готторпского (союзника Швеции), а поляки осадили Ригу. Швеция на рубеже XVII-XVIII вв. значительно усилилась. Но датчане и поляки вступили в войну, не боясь 18-летнего шведского короля Карла XII, любителя охоты и пиров. Мальчишеские забавы отвлекали короля от государственных дел, и, казалось, он так и останется страстным охотником и гулякой.

Но, узнав о нападении сразу двух врагов, Карл XII вмиг преобразился и втайне ото всех прибыл в войско и переправился с ним в Данию, проявив исключительные качества крупного полководца. Противники были ошеломлены от преподанного им блестящего урока. Дания вышла из войны, заключив со

Швецией мир. Слухи о «Северном Александре Македонском», как стали называть вчерашнего любителя охоты, еще не достигли России, а Петр, получив вести о мире с Турцией, уже объявил Швеции войну и выступил в поход на Нарву.

В конце августа 1700г. русские осадили крепость Нарву. Петр I доверил большую (до 40 тысяч человек) армию генерал-фельдмаршалу Н. Ф. Головину. Он предложил коменданту крепости Горну сдаться. Тот отделался усмешкой. Русские стали готовиться к боевым действиям. Но через два дня до Головина дошел слух о том, что Карл XII, разгромив датчан, совершил с отборным войском быстрый бросок по морю, высадился в Пернау и двинулся к Нарве.

Петр I укрепил русское войско полком князя А. И. Репнина и казаками, а главнокомандующим назначил герцога де Круа: не верил монарх в русских генералов. Де Круа, известный в Европе военачальник, умел побеждать. За 17 лет службы в Дании и у римского императора он доказал это. Но однажды армия, которой он командовал, после неудачной осады Белграда отступила с большими потерями. Для честолюбивого генерала удар был настолько сильным, что он надолго оставил службу. И все-таки принял потом приглашение русского царя, захватил с собой (согласно договору) немецких офицеров, прибыл в Нарву... и загрустил. Петр I взял его с генералом Алартом осматривать Нарву. Герцог повеселел, ехал в красном мундире, не боялся пуль. Царь с трудом уговорил его надеть серый плащ. Осмотрев крепость, де Круа ушел в палатку, сел на скамью и долго о чем-то думал.

Шведов он знал - прекрасные воины, великолепные военачальники! А тут еще появился у них свой, пусть Северный, Александр Македонский. Справиться с такой армией очень сложно. Петр I герцогу понравился. Напористый человек, неординарного мышления организатор. Но... русские! Разве это войско? Толпа мужиков, вчера ходивших за сохой!

Царь 7 раз посылал за ним слугу. Герцог ссылался на головную боль, думал, как поступить. Тогда Петр сам явился к нему, уговорил его принять армию, и герцог занялся осадными работами.

Петр отправился в тыл, де Круа остался с армией. Борис Петрович Шереметев, руководивший нерегулярной конницей, предложил интересный план: оставить часть войска под крепостью, а с отборными отрядами выдвинуться вперед, встретить противника в выгодной для себя местности и дать бой.

Де Круа промолчал, не стал обижать достойнейшего человека, который недавно осуществил по заданию Петра «дипломатический вояж» по странам Европы, произвел изысканными манерами, тонким пониманием любой сложнейшей ситуации, великолепным знанием истории и чувством такта хорошее впечатление на императора Леопольда и Папу Римского, дожа Венецианской республики и великого магистра Мальтийского ордена. Уважаемый в Европе вельможа, начальник нерегулярной конницы. Но разве может он понять, что такое современная армия? Де Круа не представлял себе удобной позиции, где русские могли бы одержать победу над шведами. Он даже подумать не мог, что перед ним стоит человек, который вскоре будет бить шведов и на суше и на море!

Карл XII стремительно провел свое войско из Пернау до Нарвы, утром воспользовался туманом, неожиданно напал на противника и устроил русским, такую трепку, которую они запомнили надолго. Запомнили, чтобы отомстить. Де Круа проиграл сражение. Не помогли ему и немецкие офицеры. Их крикливые команды русские не понимали. Осознав бесполезность сопротивления, де Круа и его офицеры сдались шведам.

Русские, оставшись без общего руководства, дрались до последнего - до вечера. Ничего у них не было: ни штаба, ни командующего, ни опыта, ни пушек (старые пушки разрывались, губили прислугу), ни ружей (выходили из строя старые ружья), ни царя-батюшки. Ничего! Но они не сдались. Они дрались (особенно хорошо - Преображенский, Семеновский и Лефортовский полки), они выстояли, не дали смять себя. Де Круа, уже отведенный от места сражения на приличное расстояние, слышал грохот снарядов и недоумевал: неужели русских еще не уничтожили?

И никто в Европе не верил, что русские, казалось, навсегда отставшие от европейских держав в военно-техническом отношении, пережившие мятеж стрельцов, уничтожившие цвет своего войска и не имевшие ни одного высшего учебного заведения, в котором воспитывались бы военные кадры, могут выиграть войну у Швеции. Но в это верил русский царь Петр I.

Противостояние царя-реформатора с первыми регулярными войсками закончилось их полным и беспощадным истреблением. В 1682 году до бунта стрельцов довели задержки жалованья и самоуправство начальников. А поводом к выступлению послужил слух, что старший брат Петра — наследник царского престола Иван — тайно задушен. Под барабанный бой стрельцы вступили в Кремль. Чтобы их успокоить, на дворцовое крыльцо вывели обоих царевичей — Ивана и Петра.

Стоя на Красном крыльце подле матери, 11-летний Петр проявил удивительное самообладание и не изменился в лице даже тогда, когда стрельцы подхватили на копья царских слуг. Разбушевавшихся стрельцов не остановил вид живого и невредимого царевича Ивана. Унять их было некому, дворяне и бояре попрятались. Стрельцы расхаживали по Кремлю, разыскивая Нарышкиных, а потом три дня буйствовали по всей Москве, грабя боярские и купеческие дома. В честь своего бунта стрельцы воздвигли на Красной площади столб, на котором были перечислены их заслуги и фамилии казненных ими бояр.

Спустя 7 лет, августовской ночью 1689 года, Петр был разбужен в селе Преображенском. Ему сообщили, что стрелецкие полки опять взбунтовались и хотят схватить его. Пока сторонники царя собирали силы, Петр ускакал в Троице-Сергиев монастырь. Пережитые волнения оставили у него память в виде конвульсивных подергиваний лица, проявлявшихся в стрессовых ситуациях. Он почувствовал себя спокойным, только когда к монастырю подошли верные Преображенский и Семеновский полки с развернутыми знаменами. Вскоре стрельцы были усмирены, а их руководитель Федор Шакловитый казнен.

Когда стрельцы взбунтовались в третий раз, то их очередной мятеж окончательно допек Петра I. Поводом для возмущения стало решение передислоцировать стрелецкие части в город Великие Луки для защиты западных границ. Не то чтобы стрельцы сильно противились этому, но у них уже накопилось раздражение от задержек выплаты жалованья, да тут еще из-за нехватки тягловых лошадей им предстояло тянуть в Великие Луки часть пушек на себе.

Сначала они отправили делегацию с петицией в Москву. Но царь Петр в это время постигал премудрости флотостроения за границей, а без него никто не захотел заниматься стрелецкими проблемами. 6 июня 1698 году недовольство стрельцов переросло в бунт, они взяли оружие и отправились строем в Москву. 18 июня их встретили у Новоиерусалимского монастыря верные царю части в составе «потешных» полков и дворянского кавалерийского ополчения под руководством Шеина и Гордона. Стрельцы не стремились воевать, поэтому были быстро рассеяны залпами артиллерии и побежали. Кавалерия согнала их в одно место, где они были арестованы и отданы под суд. Шеин и Ромодановский прямо в поле провели дознание и тут же повесили 57 стрельцов, признанных зачинщиками мятежа.

Известие об очередном стрелецком бунте застало Петра I в Австрии. Он немедленно отправился на родину, но когда приехал, все уже закончилось. Видимо, на этот раз Петр решил раз и навсегда покончить со стрелецким источником смут. Он распорядился провести новое масштабное следствие, а для этого даже приказал выстроить в Преображенском разбойном приказе 14 новых пыточных камер.

Казнь стрельцов

4 тысячи арестованных стрельцов угодили в настоящий конвейер пыток и допросов. Благодаря их признаниям, полученным под пытками, стрелецкий бунт обрел новые политические мотивы. Якобы стрельцы предполагали свергнуть Петра I и возвести на престол царевну Софью, после чего предать огню Немецкую слободу и уничтожить всех иностранцев В Москве.

После этого начались массовые казни. 30 сентября 1698 года первая партия осужденных стрельцов в количестве 200 человек был приведена на Лобное место в Москве. Петр I был так возбужден стрелецким бунтом, что взялся лично рубить головы осужденным и приказал своей свите встать к плахам вместо палачей. Хотя головы рубили всей свитой, процесс занял два часа. Поэтому для ускорения казней впредь было решено использовать не плахи, а бревна, и укладывать на них осужденных не по одному, а «сколь достанет длины бревна».

11 октября 1698 года так и поступили. На двух длинных корабельных соснах одновременно укладывали свои головы до 50 человек, и умерщвление превратилось в некий технологический процесс.

Стрельцы в линию становились на четвереньки, пристраивая свои шеи на длинном бревне. И сразу четыре палача с топорами обезглавливали их одновременно одного за другим. В три приема были казнены сразу 144 стрельца. У штатных палачей «рука махать устала», стали выкликать добровольцев из толпы. Добровольцы быстро сыскались, их бесплатно поили водкой и вручали в руки топоры.

На следующий день по той же схеме обезглавили еще 205 стрельцов. Потом, 13 октября, еще 141. Чтобы разнообразить конвейер смерти, осенью 1698 года процедуре казни придали больше торжественности. Осужденных стали вывозит к Лобному месту в черных санях, увитых черными лентами, в которых стрельцы сидели по двое с зажженными свечами в руках.

После того как были обезглавлены около тысячи стрельцов, казни на некоторое время прекратились. Но это оказалось лишь антрактом. В январе-феврале 1699 года были казнены еще 215 стрельцов. Только теперь уже ратным людям не рубили головы. Их вешали на стене, окружавшей Новодевичий монастырь в Москве. Эти казни тоже были поставлены на
конвейер. На одной виселице вздергивали по десять человек разом. В записках Ивана Желябужского сказано, что «по обе стороны сквозь зубцов городовых стен просунуты были бревна изнутри Белого города, а другие концы тех бревен выпущены были за город, и на тех концах вешаны стрельцы».

Некоторых стрельцов подвергли колесованию. Сначала им раздроблялись руки и ноги. А потом их тела поднимались на колесо, горизонтально укрепленное на высоком колу. На него клали осужденного, а раздробленные его конечности пропускали между спицами. Если желали прекратить мучения, то осужденному стрельцу отсекали голову и надевали ее на кол.

Пытки стрельцов

Желябужский описывал эту казнь так: «У них за их варварство ломаны руки и ноги колесами. И те колеса воткнуты были на Красной площади на колье, и те стрельцы положены были на те колеса, и живы были на тех колесах не много не сутки, и на тех колесах стонали и охали».

Об одной драматической ситуации в ходе стрелецкой казни писал свидетель тех событий Корб: «Перед Кремлем втащили живых на колеса двух братьев, предварительно переломав им руки и ноги… Привязанные к колесам преступники увидали в груде трупов своего третьего брата. Жалостные вопли и пронзительные крики несчастных тот только может себе представить, кто в состоянии понять всю силу их мучений и невыносимой боли. Я видел переломанные голени этих стрельцов, туго привязанные к колесам. . .»

Существует легенда, до некоторой степени объясняющая суровость Петра I к стрельцам. Якобы после подавления стрелецкого бунта трое братьев-мятежников были осуждены на смерть, но их мать умолила царя простить самого младшего из них — опору ей на старости лет. Окончив душераздирающее прощание с двумя старшими сыновьями, женщина повела из острога своего младшенького. Но, выйдя за ворота тюрьмы, тот споткнулся, упал, ударился головой о камень и умер. Петр считал, что все трое приговорены к казни справедливо как злодеи, и в происшествии он увидел перст Божий.

Всего были казнены 1182 стрельца, более 600 человек были отправлены в Сибирь, сестры царя Софья и Марфа за поддержку стрелецкого бунта были заточены в монастырях, где через несколько лет и скончались.

Тела колесованных, поднятые ввысь на колесах, и отрубленные головы стрельцов, одетые на копья, оставались на площадях более трех лет. Но даже это жестокое назидание не отвратило стрельцов от нового бунта.

28 июня (18-го по юлианскому календарю) 1698 года взбунтовавшиеся стрельцы потерпели поражение от войск, верных Петру I . Это был далеко не первый их конфликт: Пётр на всю жизнь запомнил события 1682 года, когда стрельцы развязали настоящий террор против Нарышкиных, родственников его матери, и их сторонников. Помнил он и то, как заговорщики из стрельцов пытались убить его самого в 1689 году. Их третье выступление оказалось роковым…

Стрелецкое войско появилось в России в сер. XVI века, в эпоху Ивана IV, и составило элиту войска. Иностранные путешественники, посещавшие Московское царство, нередко называли их «мушкетёрами». Для этого имелись все основания: стрельцы были вооружены как холодным оружием (бердышами, саблями и шпагами), так и огнестрельным (пищалями, мушкетами), могли быть как пехотинцами, так и всадниками. Со временем стрельцы помимо военной службы стали также заниматься ремеслом и торговлей, были освобождены от посадских податей, а для решения всех вопросов их деятельности создали специальный Стрелецкий приказ. К концу XVII века стрелецкое войско приобрело значительное влияние в государстве, де-факто превратившись в гвардию, на которую могли опираться придворные группировки и которая оказывала влияние на принятие решений. Это отчётливо стало ясно после бунта 1682 года, когда именно стрельцы настояли на возведении сразу двух царей на престол - Петра I и Ивана V - при регентстве царевны Софьи. В 1689 году часть стрельцов выступила на стороне Софьи против Петра, но дело закончилось победой последнего и заключением царевны в Новодевичий монастырь. Широких репрессий против стрельцов тогда, однако, не последовало.

В 1697 году царь Пётр I на время покинул Россию, уехав в Великое посольство - большую дипломатическую миссию, в рамках которой он посетил ряд европейских государств и провёл переговоры с наиболее влиятельными монархами эпохи. В его отсутствие недовольство, зревшее среди стрельцов, из глухого стало перерастать в открытое. Они были недовольны тем, что Пётр отдавал предпочтение полкам «нового строя» во главе с иностранными генералами - Патриком Гордоном и Францем Лефортом. Жаловались стрельцы на нехватку продовольствия и жалованья, а также длительную разлуку с семьями. В марте 1698 года 175 стрельцов дезертировали из своих полков и отправились в Москву, чтобы подать челобитную с изложением всех своих проблем. В случае отказа они готовы были начать «бить бояр». Иван Троекуров, возглавлявший Стрелецкий приказ, приказал арестовать представителей стрельцов, но их поддержала собравшаяся толпа недовольных. Начало бунту было положено.

Вскоре к житейским причинам выступления добавились и политические: среди стрельцов и их сторонников быстро распространились слухи, будто бы Петра во время его поездки по Европе подменили или даже убили, а сюда в Москву везут его двойника «из немцев». Восставшие быстро наладили контакты с царевной Софьей, заверяя её в своей поддержке, а она якобы ответила им двумя письмами с призывами расширять восстание и не признавать власть Петра. Впрочем, в подлинности этих писем у исследователей до сих пор нет уверенности.

Фёдор Ромодановский

Князь Фёдор Ромодановский, которого Пётр на время своего отсутствия фактически поставил во главе государства, отправил против стрельцов Семёновский полк. С его помощью мятежные стрельцы вынуждены были покинуть Москву. Это, однако, привело к объединению за пределами столицы всех бунтующих полков и смещению их полковников.

В нач. июня восставшие числом около 2200 человек обосновались возле Воскресенского Новоиерусалимского монастыря. Именно здесь они столкнулись с войсками, оставшимися верными Петру I: Преображенским, Семёновским, Лефортовским и Бутырским полками. Всех вместе их было в два раза больше, чем восставших стрельцов. Позже к ним присоединились другие проправительственные силы во главе с боярином Алексеем Шеиным и генералом Патриком Гордоном, а также артиллерия. При таком соотношении сил исход конфликта был очевиден. 18 июня состоялось короткое сражение, продолжавшееся около часа и завершившееся полным поражением стрельцов.

Погибших на поле битвы было не так много. Гордон писал о 22 убитых стрельцах и порядка 40 раненых. Вскоре боярин Шеин развернул следствие, по результатам которого повесили 56 человек, обвинённых в организации бунта, множество участников бунта били кнутом и отправили в ссылку. Однако такое наказание вовсе не удовлетворило Петра. Вернувшись из Европы, он развернул против стрельцов полномасштабные репрессии, в рамках которых к казни приговорили более тысячи человек, около 600 были биты кнутом и сосланы. Царь словно хотел раз и навсегда покончить со столь ненавистным ему стрелецким войском и, воспользовавшись бунтом, поквитаться с ним за 1682 год.

Массовые казни развернулись в разных частях Москвы. Самые масштабные из них проводились в подмосковном селе Преображенское (ныне - в черте столицы). По свидетельствам некоторых очевидцев-иностранцев, Пётр принял личное участие в экзекуции и своими руками отрубил пятерым стрельцам головы, после чего заставил своих приближённых последовать его примеру. Опыта в таком «ремесле» они, конечно, не имели, поэтому удары наносили неточно, тем самым лишь усиливая мучения обречённых на смерть.

Ещё одним местом казней стрельцов стала Красная площадь, в частности, Лобное место. Существует укоренившийся стереотип, будто бы оно использовалось исключительно для казней, оттого «Лобным местом» сегодня нередко называют место исполнения смертных приговоров. На самом деле это совсем не так: Лобное место на Красной площади служило трибуной для оглашения царских указов и публичных обращений к народу, также оно фигурировало в некоторых церемониях и обрядах, к примеру, в крестных ходах по праздникам. Лишь во времена Петра I это место обагрилось кровью. В 1698–1699 годах здесь, как и в Преображенском, прошли многочисленные казни стрельцов. Скорее всего, отсюда и берёт свои истоки дурная «слава» Лобного места.

Стрелецкий бунт 1698 года и расправа над его участниками по-своему отразились в русском искусстве. Самое известное полотно на эту тему - картина Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни», показавшая весь ужас развернувшегося противостояния и трагическую судьбу стрельцов и их семей. Повешенных стрельцов также можно увидеть на картине Ильи Репина «Царевна Софья»: труп одного из казнённых виден через окошко кельи.

Арсений Тарковский посвятил Стрелецкому бунту стихотворение «Петровские казни», начинающееся такими словами:

Передо мною плаха

На площади встаёт,

Червонная рубаха

Забыться не даёт.

О событиях 1698 года вспомнила и Анна Ахматова в поэме «Реквием». Она посвящалась репрессиям конца 1930-х годов. Поэт вспоминала, как стояла в тюремных очередях в Ленинграде, её душу разрывал страх за арестованного сына - Льва Гумилёва. В «Реквиеме» есть такие строчки:

Буду я, как стрелецкие жёнки,

Под кремлёвскими башнями выть.

О судьбе стрельцов идёт речь в романе Алексея Толстого «Пётр I» и поставленном по нему фильме «В начале славных дел», снятом Сергеем Герасимовым в 1980 году.